Петр в общих чертах знал правила поведения в палатах реанимации. Но сейчас он не мог поступить иначе. Он слишком отчетливо помнил ледяной холод ее тела. Поэтому подошел к кровати и легко коснулся пальцами ее руки.

– Теплая, – он обернулся к недовольно нахмурившему брови врачу.

– Я бы не обольщалась. Вполне возможно, это начинается жар. Будем наблюдать. А сейчас прошу покинуть палату.

Это даже хорошо, что у Эли такой строгий лечащий врач. Строгий – значит, ответственный.

– Доктор, можно вас на два слова?

– Тамара Александровна! – звонко окликнули ее из другого конца коридора

– Иду! – отозвалась так же громко она. А потом обернулась к Петру: – Только на два. Мне надо работать.

Петр кивнул.

– Вы сегодня будете с Элей?

– Я дежурю. Буду здесь всю ночь.

– Хорошо, – Петр полез в карман, вытащил ручку, блокнот, вырвал листок. – Вот мой номер, имя, фамилия, должность. Звоните в любое время, если что-то случится. Звоните мне по всем вопросам, связанным с пребыванием Эли в больнице. В том числе, и по финансовым. Вы меня понимаете?

– Я вас понимаю, уважаемый будущий муж, – доктор вытянула бумажку из пальцев Петра и сунула ее в карман. – Всего хорошего.

И она быстро пошла по коридору – работать. А Петр, проводив взглядом ее фигуру, пошел к дверям отделения, на ходу поправляя сползающий с плеч халат.

У него тоже сегодня вряд ли получится ночью поспать.

– Пап, привет.

– Что случилось?

Петр вздохнул. Обмануть отца у них с братом никогда не получилось – ни в детстве, ни теперь.

– Ты прав. Случилось.

– Ты где?

– Я в порядке! – Петр еще раз вздохнул, давя раздражение в голосе. Он же просить собирается. Смири-ка гордыню, Петр Тихонович. Отец за тебя волнуется, и это нормально. Ты же за Элю волнуешься – еще как, тут и слово-то надо подобрать другое, но таких слов Петр не знал. Волнуешься, хотя она и взрослая. Это нормально – волноваться и переживать за тех, кого любишь. Поэтому продолжил Петр спокойнее. – Ситуация следующая. Сейчас в больнице находится… находится очень важный для меня человек. Возможно, понадобится… понадобится то, на что у меня не хватит… ресурсов. Я имею в виду дорогостоящее лечение, лекарства. Пока не знаю, но, на всякий случай…

– Что с Элей?

– Ну откуда ты все знаешь?! – не выдержал Петр.

– Работа у меня такая – все знать. А еще вокруг меня исключительно умные женщины, они меня в курсе держат. Что сейчас надо?

– Пока ничего. Эля пока без сознания.

– Ты как так за девочкой не доглядел?! А еще мент!

– Пап, не начинай!

– Не папкай! И держи нас в курсе, – на заднем фоне послышался голос матери, и отец добавил: – Все решим. Я пошел на доклад к высокому начальству. – А потом добавил совсем тихо: – Не бойся. Мы рядом.

Вот в такие минуты ты понимаешь, для чего человеку семья. Чтобы в трудный момент тебе сказали: «Мы рядом».

– Петр Тихонович, я написал заявление на самоотвод, – такими словами встретил Петра Арсений. – Чего и вам советую.

Петр молча сел, уперся в стол локтями, растер лицо. Потом словно через силу кивнул.

– Ну что там? Допросил?

– Да что там… – буквально прошипел Арсений. Потер рукой плечо, шею. – Даже я не удержался – один раз схватил за грудки и приложил его о стену. А что уж говорить о вас… Нельзя вам с ним разговаривать, Петр Тихонович. И…. А давайте, чайку забабашим?

– Давай, я сегодня буду истребителем чаек? – Петр тяжело встал. – А ты рассказывай.

– Я с простого начну, хорошо? – Арсений устроился в кресле, поерзал. – Про алиби. Я и сам допер уже – нет, не хвастаюсь, там просто. Мы и правда, идиоты. Это было так очевидно.

– Что очевидно?

– Что телефон и человек – это не одно и то же. А то мы так привыкли, что человек без телефона – это и не бывает даже так. Раньше говорили, без бумажки ты букашка, а теперь без телефона ты вроде как и не человек вовсе.

– Точно! – Петр хлопнул ладонью по столу. – В данных ведь значится телефон. Это телефон был в аквапарке! А не сам Конищев!

– Все так, Петр Тихонович. Но в совокупности – данные от сотовиков, билеты в аквапарк, показания подруги – все выглядело убедительно.

– А на самом деле она его покрывала. И обеспечивала алиби.

– Конечно. Она была в аквапарке одна, с его телефоном. Нет, он туда зашел, представляете? На тот случай, если мы это как-то будем проверять. А потом сразу вышел. Браслет сдавать не стал, ей оставил – тоже на всякий, чтобы она им потом пикнула на выходе.