– Он мне обещал, что уволит. Что такую характеристику на меня напишет, что меня нигде на работу не возьмут. Он может, у него рука в главке. Он уже трех пионервожатых съел.

– Значит надо и его съесть. Вернется из больницы, придумаем ему что-нибудь еще такое, приятное. Чтобы на инвалидность вылетел.

– Борька, так это ты сделал?! Не может быть. Ты ж попадешься, тебя в тюрьму посадят. В колонию упекут.

– А кто знает? Ты ж Вера ничего не знаешь. Я тебе не говорил, ты ничего не слышала. Чтоб пионер такое сделал?!! Как можно, товарищ пионервожатый!

Верка хохочет так, что я боюсь, как бы нас не услышали. Она плачет, бьет кулаком по подушке и по моему плечу. Потом бросается в мои объятья…

Опять я половину ночи не спал. Но игра стоила этого. С таким темпераментом я в прошлой жизни не сталкивался. У девушки большие способности. А к хорошему зубному я ей посещение устрою там, в городе. Деньги и в 1960 году деньги. И евреи в Советском Союзе еще встречаются в изобилии.

На девичьи вопросы я, естественно не ответил. Сказал, что секрет. Сказал, что всё очень просто, но никто не догадается. Моя подруга меня теперь, похоже, начала уважать. Что ж, неплохо.

Всё-таки я сумел выспаться. И, слава богу. Перед концертом надо быть в форме и излучать оптимизм и в здоровом теле здоровый дух. Отгладить, как следует галстук, будь он проклят галстук. И вести свою команду на бой и триумф.

К завтраку гости еще не прибыли. Родительский день был пока без родителей. Уж очень далеко наш лагерь от всех центров цивилизации. Выборга, Приозерска и города Ленина Ленинграда. Оттуда путь особенно длинен. Ко мне и к моим друзьям приедут разве что к обеду.

Сразу после завтрака началось нервное шевеление среди лагерного начальства. За отсутствием директора власть в лагере взяла в свои руки старший пионервожатый. Баба в целом не вредная, но слишком идеологизированная. Нас снова перепроверили на идеологическое соответствие номеров решениям партии и правительства. Суть номера я наотрез отказался сообщать. Какой же это номер, сказал, если всё о нем известно. Успокоил начальницу, сказав, что все участники, народ проверенный и любят родину. Старшая поверила, скрепя сердце. Чтобы я еще участвовал в самодеятельности!

За полчаса до начала концерта, мы начали одеваться. Следовало привыкнуть к костюмам, чтобы не чувствовать неловкости на сцене.

Прошел шумок, что прибыло начальство из области. Нас еще раз вздрючили для страховки. И выпустили на сцену.

Девочка пели песни пионерской юности. Про милую картошку, про пионера, не теряющего ни минуты. О том, что мы шли под грохот канонады, довольно сомнительная песенка. Взвейтесь кострами синие ночи, сообщили в очередной раз ребята и ушли со сцены. Мальчишки из старшей группы показали гимнастический этюд.

Разодет я как картинка. Я в японских ботинках. В русской шапке большой. Но с индийскою душой.

Два полуобнаженных индийских юноши вынесли на сцену укутанный цветастой тканью таинственный ящик. Намазанные черной краской физиономии Вована и Димона производили сильное впечатление. Следом за ними на сцену выбежала девушка в цветастом платье и закружилась в ритуальном танце. Наконец под гром барабана на сцене появился Я! Халат, отнятый у одной из пионервожатых, украшали звезды от новогоднего набора игрушек. На лбу у меня была приклеена звезда. Мочальная борода и длинные усы из того же новогоднего набора очень меня украшали.

– Ирратабуш!!! Ирратабуш!!! Командую я и взмахиваю волшебной палочкой. Галка сдергивает с ящика покрывала. Стеклянный старый аквариум, намытый дочиста, блестит в свете фонарей.

– Ирратабуш! Командую. И покрывало снова опускается на аквариум.

– Тох. Тиби дох. Тох. Тох!!! Ирратабуш!!!

Посылаю мощный сигнал в неизвестность. А сам представляю себе наш живой уголок. Вот они любимые, сидят себе мирно. Их сегодня хорошо покормили

Галочка сдергивает покрывало с нашего ящика. В глубине аквариума сидит белый кролик и удивленно смотрит на застывшую публику. Дешевый шаблонный цирковой фокус. Но в детском пионерском лагере производит впечатление. Гром аплодисментов. Аплодируют ребята, аплодируют вожатые, аплодирует удивленное начальство из области.

А мы снова производим те же пассы и вот уже в ящике сидит черный кролик. Он нервничает, начинает бегать по аквариуму и я поскорее, от греха подале, отправляю его обратно в живой уголок. Следующим в волшебном ящике появляется ёжик. Наш лагерный ёжик, с зеленым пятном на боку. Он сворачивается в клубок и не желает позировать перед восхищенной публикой.

Пошлость, примитив, негодую я. Мне представляется поляна в лесу, где я мучил настоящего лесного ежа. На поляне сидит, кто бы мог представить, лесная куропатка. Недолго думая, переношу лесную птицу в мой аквариум и велю сбросить покрывало. Птица сначала растерянно сидит на дне ящика, потом взмывает в воздух и, сделав круг над нашей сценой, вылетает за пределы летней сцены. На волю, в лес. Гром аплодисментов. Все встали и хлопают в ладоши, отбивая их. Молодец Борька! Орут мальчишки. Моя маскировка их не обманула. Боренька, я тебя люблю, пищит кто-то из девчонок.

Перехватил, определенно перехватил Смирнов, думаю я. Дурак ты, Смирнов.

Только-только мы успели переодеться и отмыть морды от краски, как нас вызвали на ковер. Дяди и тёти из области собираются нас хвалить и возможно съедят. Рожи у начальников были веселые и отдохнувшие. Дорога их, видимо, не утомила. Мы оказались замечательно талантливыми детьми, и нас следовало послать на областной, а потом и на республиканский конкурс детских талантов. Потом можно и на всесоюзный! Заливался соловьем самый главный из начальственной камарильи.