– Жизнь хороша!

Выразил общее мнение Димон.

– А хорошо жить еще лучше, закончил я.

Ане пирожные я занес с утра. Пусть чай пьет с пирожным и медсестру угостит.

– Загадочный ты человек, Боря Смирнов, хором сказали Таня и Маша. Но с тобой интересно. И вовсе не из-за пирожных.

Красотка нежно посмотрела на меня и подмигнула Гальке.

Над пирожными на Невском проспекте нависла большая опасность.

– Кто-то к девке ночью в окошко ломился. Она кричала. Да пока я доползла, дверь к ней открыла, того и дух простыл. Прав ты был парень, нехорошо с твоей подружкой.

Я проник в палату и долго смотрел на подоконник. Опять те же следы. Анька лежала в истерике. На слова не реагировала. Надо действовать, девчонка может пропасть.

– Ну скажи хоть слово Анечка. Кто тебя обидел. Кого нам наказывать и казнить. Чего боишься то?!

– Иди ты!!

Выла Анька и стучала руками по постели.

– Посетитель, покиньте палату. Больной надоотдыхать.

Через три дня Аньку и правда выписывали. Не думаю, чтобы на воле она была в безопасности.

– Боря. А Тонька из Аниной комнаты хахаля себе завела. Я их видела, в кустах обжимались.

Фраза настолько неожиданная для интеллигентной Красотки, что я не нашел что сказать.

– Нет, я не подглядывала, неправильно поняла мое смущение Красотка. Просто, ну случайно пересеклись. Может и ничего, может же девочка иметь личную жизнь.

– Очень даже ничего. А что тебя смутило?

– А парень этот. У тебя с ним, говорят, тёрки были в день приезда. Тощий такой, длинный. У него еще приятель, коротенький колобок. Маленький, а злобный.

А вот это уже интересно. Спасибо тебе, красавица из Ленинграда.

Тонька, Антонина из Аниной комнаты, девочка сама по себе никакая. Я заглядывал в запретный девичий рай вчера вечерком, поглядел на мордахи девок в домашних условиях. Все занимались мирными делами, красили ногти, обсуждали мальчиков, строили планы на ближайший танцевальный вечер. Тоня ничем не выделялась среди подруг. Может тревога моя вообще на пустом месте. И всё же, и тем не менее.

Доживем до понедельника. Завтра как раз понедельник.

Ночью я решил несколько раз наведаться к Аньке в палату. Ночевать там все равно невозможно, если её захотят ночью съесть, то съедят.

Ласкать одну женщину и думать о другой, тяжкий труд, товарищи. Особенно, если никакого секса. Особенно, если дружба и взаимопомощь. Не рехнулся ли ты, друг миллионер, не заигрался ли в пионеры?

На зарядку. По порядку. На зарядку, по порядку. Становись!!!

Глава 38

Тонька делала зарядку метрах в десяти от нашей команды. Изгибала попу, задирала ноги, демонстрировала неплохую гибкость тела и усердие в спорте. Вполне милая, спортивная девочка. Постепенно перемещаясь в ходе упражнений, я приблизился к моей жертве. Музыка оборвалась на миг, дети замялись. Сейчас или никогда! Сделав вид, что споткнулся, я в падении пролетел оставшиеся метры и схватил бедную девочку за руку. Кольцо с печаткой с силой приложил к её коже…

Визг зубастого зверя, прыжки, крики перепуганных детей. И истошный вопль физорга.

– Вызывайте милицию. Кто может, задержите тварь. Осторожнее, она кусается.

Манул, это был манул, прыгал из стороны в сторону, но вырваться из кольца окружения не мог. Кто-то из парней, из самых смелых, ткнул его ногой. Другой пнул посильнее. И наконец, откуда-то взявшаяся сеть, прекратила мучения хищника.

Прибежавшие дворник, пионервожатые мужчины, физорг запихали кусавшегося манула в мешок и унесли со спортплощадки.

– Занятия закончены, дети! Крикнул физорг. – Не расходимся. Сейчас с вами поговорит директор пионерлагеря.

Старшая пионервожатая, ныне директор, вещала строго и угрожающе:

– Мы ничего не видели. Теракт, осуществленный агентами мирового империализма, не удался. Шпион задержан, следствие установит соучастников.

– Расходимся дети! Играем в тихие игры, не собираемся в кучки. Говорить о происшествии запрещается. Могут пострадать ваши папы и мамы, дети.

Мы разошлись, обсуждая между собой событие.

– А ведь ты, Борька, первым к ней кинулся. Что, почувствовал, что перекинется?

– Какие слова Димон. Перекинется. Вот какая дрянь в одной комнате с Анькой спала. Ведь могла ночью и загрызть.

– Ладно. Раз запретили говорить, то и не будем. Не понимаю я этих оборотней. Чего им неймется? Чем шпионить на США, ловила бы в лесу мышей. Видел, какие у неё когти?

Вован как всегда был идеологически выдержан и прав. Когти у Антонины были будь здоров.

Останавливаться на достигнутом нельзя. Пусть Аньку когтями драла Антонина. Надо установить связи, знакомства, намерения подозреваемой. Не могла кошка действовать одна. Тощего надо брать и колоть. Пусть дает признательные показания. Раскается, может быть и не убьем.