Шрифт:
Поскольку сокровища и богатства, которые султан имел при себе, состояли из золотых и серебряных монет, он в тот день приказал, чтобы все они были брошены в реку. И монголы послали ныряльщиков достать из воды все, что было возможно.
Это событие, которое было одним из удивительных деяний Судьбы, произошло в месяц раджаб 618 года (август-сентябрь 1221 года) [395] . А есть поговорка, в которой сказано: Дождись месяца раджаба, и ты увидишь чудеса».
395
Согласно Насави, в среду, 24 ноября. См. Бартольд, op. cit., 445.
Чингисхан последовал дальше вдоль берега реки [396] , но послал Угэдэя назад в Газни, население которого добровольно сдалось монголам. Угэдэй приказал вывести их всех на равнину, где те, что были ремесленниками, были отведены в сторону, а остальные из их числа были преданы смерти, а город также был разрушен. Он оставил Кутуку-нойона [397] присматривать за пленными и ремесленниками, а сам вернулся через Гермсар Герата [398] .
396
Вверх по течению, согласно Рашид ад-Дину (Смирнова, 225) и Sheng-wu ch’in-cheng lu (Haenisch, Die letzten Feldzuge Cinggis Han’s und sein Tod, 529), а Угэдэя он отправил вниз по течению.
397
QTQW. Это был Шиги-кутуку, командовавший монгольским войском в битве при Парване. Ребенком его подобрали в опустевшем татарском лагере, после того как этот народ был побежден Чингисханом и Ван-ханом, бывшими тогда союзниками хитаев (Сокровенное сказание, § 135). Он был усыновлен матерью Чингисхана Оэлун (там же) или, согласно Рашид ад-Дину, его женой Борта (Хетагуров, 107, Смирнова, 174). На великом курилтае, состоявшемся у истоков реки Онон в 1206 г., он получил полномочия великого судьи. См. Сокровенное сказание, § 203, Grousset, L'Empire Mongol, 183.
398
Garmsir[-i-]Harat. В тексте, вероятно, ошибка, и нужно читать: Garmsir va Harat — «Гермсар и Герат». Рашид ад-Дин сообщает лишь (Смирнова, 225), что Угэдэй вернулся «через Гермсар» (то же говорится и в списке D). Смирнова (в процитированном месте, прим. 2) считает, что это район, носящий то же название, в среднем течении Гельманда, в настоящее время известный как Гармсиль. В действительности монголы уже использовали этот маршрут в прошлом. Из Талекана Чингисхан отправил монгольскую армию «через Гермсар», чтобы совершить нападение на Амин-мелика у Газни. Амин отвел свое войско к Бусту (современный Калайи-Бист) и Тегинабаду (вероятно, Кандагару), т. е. именно в этот район, после чего монголы отступили в направлении Герата и Хорасана. См. стр. 327-328. Согласно Рашид ад-Дину (в процитированном месте, ср. также с процитированным местом Sheng-wu ch’in-cheng lu и Bretschneider, I, 293), Угэдэй, разрушив Газни, просил у отца разрешения выступить в Систан. Однако из-за жары Чингисхан велел ему повернуть назад и сказал, что направит туда другие силы. Согласно Джузджайни (Raverty, 1074), Угэдэй разбил свой зимний лагерь у Пул-и-Ахангарана, т. е. современного Калайи-Ахангарана в верховьях Герируда.
Чингисхан тем временем прибыл в Керман и Санкуран [399] . Здесь он получил известие о том, что Джелал ад-Дин вновь переправился через Инд и похоронил своих погибших родственников. Он оставил Чагатая в Кермане, и так как Чагатай не нашел его там, [где ожидал], то он вновь продолжил преследование. Эту зиму он провел в окрестностях Буя-Катура, который суть город Аштакар [400] . Правитель этого города, Салар Ахмад [401] , перепоясал свои чресла поясом покорности и сделал все возможное, чтобы обеспечить армию провиантом.
399
SNQWRAN вместо SYQWRAN текста. Современный округ Куррам. Раверти (498-499) отождествляет Санкуран с дара (долиной) Шалузана (Shalozan в Imperial Gazetteer of India, где Karman Раверти называется Kirman). Так назывались не только притоки Куррама, но и два селения, располагавшихся в широкой открытой долине верхнего Куррама.
400
Месторасположение Буя-Катура (BWYH KTWR) и Аштакара (ASTQAR) не установлено. Согласно Джузджайни (Raverty, 1043-5), Чингисхан выступил с берега Инда, чтобы осадить Игхрака (см. стр. 91) в крепости, которую Раверти называет Гибари (Gibari), захватил ее и «другие крепости Кох-пайя [предгорья]» и три месяца стоял лагерем «на територии Гибари и в Кох-пайя». Раверти (1043, n. 1) помещает крепость Гибари в области Баджаур, Дир, Сват и Читрал. С другой стороны, название цитадели можно прочесть как Гири (Giri) вместо Гибари, отождествив ее с крепостью, в которой был заточен и убит Масуд Газневид (1030-1040), располагавшейся неподалеку от Инда, в окрестностях Пешавара. См. Raverty, loc. cit., а также 1074n.
401
Салар Ахмад также не идентифицирован. См. Raverty, 1074n.
По причине нездорового климата большинство солдат заболели, и мощь войска уменьшилась. В том городе с ними было множество пленников, кроме того, они захватили в тех краях рабов-индусов, /109/ так что в каждом доме находилось от десяти до двадцати невольников. Все они были заняты приготовлением пищи — очисткой риса и т. д., и тот климат вполне подходил к их конституции. Чингисхан отдал приказ, чтобы каждый в каждом доме очистил 400 маундов риса. Они выполнили это задание очень быстро — за одну неделю; после чего Чингисхан приказал убить всех рабов, находившихся в армии. Несчастные не подозревали о том, какая судьба их ожидает; и в одну из ночей, перед самым рассветом, все пленники и индусы были уничтожены, и от них не осталось и следа [402] .
402
Бартольд (Туркестан, 454) не склонен доверять этой истории (которую, как он отмечает, позже рассказывали о Тамерлане), особенно потому, что Джузджайни, «у которого не было привычки скрывать жестокости монголов, ни слова не говорит об этом событии, о котором он не мог не знать».
Все соседние народы отправили к нему посольства и заявили о своей покорности. Чингисхан же направил посольство к Ране [403] , который вначале принял предложение о сдаче, но затем изменил свое решение. Чингисхан послал к нему войско, и он был захвачен и убит. Он также послал войско осадить Игхрака в укрепленной им цитадели.
Когда монгольские воины выздоровели, Чингисхан принял решение возвратиться домой по пути, пролегающему через Индию в землю тангутов [404] . Он прошел несколько перегонов, но поскольку там не было никаких дорог, он повернул назад [405] , и пришел в Пешавар [406] , и вернулся тем путем, которым пришел.
403
Джувейни принял североиндийский титул рана (rana) за имя собственное. Вероятно, это был преемник рана Насави *Шатра (ZANH STRH в тексте Гаудаса (Houdas) и Zana-Chatra в его переводе, 142), «le seigneur du Djebel El-Djoudi», убитый в бою султаном Джелал ад-Дином (там же, 143). Джузджайни (Raverty, 815) рассказывает о позднейшем рана «Джудских гор» (т. е. Соляного хребта), против которого в 644 (1246-1247) г. была отправлена карательная экспедиция, чтобы наказать его за то, что за год до того он был проводником у монголов.
404
Согласно Джузджайни, через Бенгалию, Ассам и Гималаи (Raverty, 1046 и 1081).
405
Рашид ад-Дин (Смирнова, 225) более точен. Неприступные горы, густые леса, нездоровый климат и плохая питьевая вода — это, а также сообщения о мятеже, поднятом тангутами, стало причиной его возвращения. Согласно Джузджайни (Raverty, 1045-1046, и 1081-1084), из своего лагеря он отправил посыльного в Дели к Ильтутмышу, прося разрешения вернуться через Индию; и когда пришло известие о мятеже тангутов, он все еще находился там, гадая на обожженных овечьих лопатках (описание такого рода гадания см. Rockhill, 187-188).
406
В тексте — Фаршавар (Farshavar) или Паршавар (Parshavar), в то время обычное написание этого топонима (более старое название — Пурушапура (Purushapura), «город Пуруши»). Современная форма Пешавар была введена в употребление императором Акбаром из династии Великих Моголов.
[XXIII] О ВОЗВРАЩЕНИИ ЧИНГИСХАНА
Когда известие о приходе весны достигло каждого уголка обитаемого мира, молодая листва затрепетала, как сердца скорбящих, и на утренней заре соловьи начали жаловаться и сетовать на ветвях деревьев вместе с горлицами и витютенями; вспомнив о юных, которые каждый год в парках и садах вкушали вино и улетали с лепестками цветов, чтобы предаться любовным утехам, облака пролили слезы из своих глаз и сказали: «Это дождь»; /110/ розовый бутон, истосковавшийся по нескромным взглядам, от досады налился кровью, притворившись улыбающимся; роза, исполнившись печали по розоволиким, чьи ланиты подобны фиалкам, разорвала на себе одежды, воскликнув: «Я расцвела»; лилия, в наряде скорби, оделась в голубое и подумала, что стала одного цвета с небом; стройный кипарис, вспомнив о тех, что были подобны ему изяществом, склонился с тяжелым вздохом, который издавал каждый раз на рассвете, сочтя это «величавостью»; подражая кипарису, ива скорбно склонила голову к темной земле и, оплакивая свою судьбу, посыпала ее пылью, приговаривая: «Я — фарраш луга»; вино забулькало в бутылке, а лютня и ребек, обнявшись, зазвенели.
На рассвете ты можешь услышать Песню, что поет соловей, Оплакивая смерть Исфандиара, Единственный памятник которому — горестная песнь. Радостный смех не звучал в этот год; Мир не отдыхал от трудов в этот год. Кто явит мне румяный лик в этот год? Во времена, подобные этим, будут ли розы цвести в этот год?Из Пешавара Чингисхан решил вернуться в родные места; и причиной тому было то, что китаи и тангуты, воспользовавшись его отсутствием, стали проявлять своенравие и колебались между покорностью и мятежом.
Проехав по дороге, пролегавшей через горы Бамиана, он соединился со своим обозом, который оставил в землях Баглана [407] . Лето он провел на пастбищах в тех краях, а с наступлением осени вновь отправился в путь и переправился через реку Окс.
Переправившись через реку, он отправил Торбей-Токшина [408] назад, в погоню за султаном.
Ту зиму он провел в окрестностях Самарканда, откуда послал гонца к старшему своему сыну Туши с приглашением покинуть Кифчакскую степь [409] и приехать позабавиться с ним охотой (главным образом на диких ослов).
407
Возможно, именно Баглан, а не Парван подразумевается под «степью Баруан», упоминаемой в Сокровенном сказании (§§ 257 и 258), рекой Па-лу-ван в Юань-ши и Sheng-wu ch’in-cheng 1и (Haenisch, op. cit., 529), и «долиной, которую монголы называют Парван» у Рашид ад-Дина (Смирнова, 225).
408
См. ниже, глава XXIV.
409
Дешт-и-Кифчак (более распространенное название Дешт-и-Кипчак) — название, данное бескрайним степям, простирающимся от Днестра до Иртыша, которые впоследствии были присоединены к территории Золотой Орды.