— Ты не представляешь, сколько раз я слышала от него смертельные угрозы. Он сказал ей попасть под грузовик, пойти прыгнуть с обрыва. — Лив оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что больше никто не подслушивает. — Он сказал ей, что собирается убить ее.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Даже когда я чищу зубы, я чувствую на себе взгляды.

Я продолжаю смотреть в зеркало, чтобы убедиться, что я одна. На дверь, чтобы убедиться, что я ее заперла.

Я одна.

Но я не чувствую себя одинокой.

Как только я ополаскиваю лицо холодной водой, мой телефон звонит.

"ты хотела быть ею, не так ли»

«вот что происходит с такими девушками, как Софи Мариано»

Как кто-то может заставить мое сердце биться быстрее всего несколькими словами?

Они не причинили мне вреда. Пока. Но я понятия не имею, на что способен человек по ту сторону этих сообщений.

Это звучит так, как сказала бы Эш. Почему ты так стараешься быть похожей на нее?

Если кто-то в Бомонте убежден, что я хотела не просто заменить Софи, а быть ею, то это Эш. Или мама Майлза. Но она не стала бы преследовать меня, и она определенно не стала бы преследовать свою собственную дочь.

К счастью, если Эш — мой преследователь, я, вероятно, смогу заставить ее расколоться. Она никогда не была хорошей лгуньей. Самое сложное — заставить ее поговорить со мной.

Через долю секунды после того, как я кладу телефон обратно, по дому разносится громкий хлопок.

Я подпрыгиваю, и крик вырывается из моего горла.

Это была входная дверь? Кто-то взломал?

Я бегу в свою спальню, все еще в полотенце, и захлопываю за собой дверь. Черт. Я забыла свой телефон. Как я могу позвонить в полицию о том, что мой преследователь вломился в мой дом, когда мой телефон в другой комнате? Я не знаю, стоит ли мне рисковать и пробираться обратно через холл. Мой преследователь, возможно, прямо сейчас поднимается по лестнице…

Кто-то стучит в дверь со стороны где живет Мэйбл.

— Мэдлин? — Майлз зовет. — Ты в порядке?

Мое сердце застряло у меня в горле, не давая произнести ни слова.

Он врывается, не дожидаясь ответа. И его взгляд падает прямо на крошечное белое полотенце, едва прикрывающее мое обнаженное тело.

— Я услышала глухой удар, — выдыхаю я. — Я… я подумала…

— Черт. Наверное, это была книжная полка, которую я устанавливаю. Она упала. — В кои-то веки у него действительно хватает порядочности выглядеть застенчивым.

Я прижимаю руку к груди, желая, чтобы мое сердце замедлилось. Слава богу. Никто не вламывался в мой дом.

— Ладно, спасибо, что напугал меня до чертиков. Теперь ты можешь идти.

Он сказал ей, что собирается убить ее. Я выбрасываю слова Лив из головы.

Майлз потягивается и кладет руки за голову, демонстрируя плоский живот. У меня перехватывает дыхание при виде намека на пресс, на линию V, которая исчезает в глубине его джинсов.

— Я никуда не тороплюсь.

Я прочищаю горло.

— Ты должен. Мне нужно одеться.

Его ухмылка говорит мне, что я сказала что-то не то.

— Я тебя не останавливаю.

Я закатываю глаза, даже когда его взгляд перемещается от моей шеи к ногам и обжигает каждый дюйм моего тела. Он воображает, что лежит под полотенцем, и ему придется продолжать воображать, потому что он никогда этого не узнает.

— Убирайся из моей комнаты.

Майлз рассматривает мои рисунки на стенах с достопримечательностями Нью-Йорка — Статуя Свободы, Эмпайр Стейт билдинг, ночной горизонт.

В тусклом свете есть что-то завораживающее в чертах его лица. Линия его губ, острый подбородок, то, как танцуют его глаза. Все это манит вас посмотреть, заставляет вас отвести взгляд, если вы можете.

— Кто-то любит этот город, — говорит Майлз.

— Хватит тянуть время.

— Ты хочешь там жить?

Он никуда не денется. Может быть, если я буду потакать ему, ему станет скучно и он уйдет.

— Да. Я хотела жить там лет с десяти, наверное.

— Ты пойдешь туда учиться в колледж?

— Нет, Джордана завербовал колледж в Калифорнии.

Его брови хмурятся.

— Ладно… Это не говорит мне, куда ты пойдешь.

— Очевидно, в том же месте буду и я. — Мое полотенце сбивается. Я прижимаю его к груди.