Удивительно, но Яся почти не помнила его лицо. Только глаза — серые как сталь, с рассыпанными по радужке золотистыми точками. И еще голос — сильный, глубокий.

Яся вздохнула и зажмурилась — так легче было думать о незнакомце.

Незаметно для себя она задремала. Поэтому не сразу расслышала тихий разговор.

— Як ты её отбила у этих? — удивлялся глуховатый басок.

— Золой с трёх печей. — поскрипывала в ответ мора. — В очи сыпанула. Едва успела перехватить.

— Откуль добыла сокровище?

— Ты сам от Ганы принёс. Или забыл?

— Вы мне золу в глаза насыпали? — переспросила Яся, выныривая из дрёмы.

— Золу. — подтвердила мора, виновато мигнув.

— Всё так быстро прошло! И ничего не болит. — Яся потёрла глаза, а потом для верности поморгала. — У меня даже на пыль раздражение. А тут — зола!

— Кисель помог, — хохотнула запечная. И сидевший рядом человечек с головой кота тоже захрюкал, оценив шутку знакомицы.

— И что теперь? — Ясю немного покоробило чужое веселье. — Как мне отсюда сбежать?

— Эх, дзеўка… Платье просто так от себя не отпустит.

— Но я же его сняла! То есть вы сняли…

— Сняла. А заклятка осталась. Держать тебя здесь станет. Она как магнит.

— Заклятка?

— Ну. Ведьмина метка.

— И что мне делать? Как её снять? — Ясе не удалось сдержать слёзы. — Вы мне поможете?

— Мы — нет. На то другая персона имеется. — человечек-кот выразительно шевельнул ушами. — К бабе Гане тебе надо. Она всё объяснит.

Часть 4

Баба Гана подняла Игната еще до рассвета — плеснула в чашку травяного настоя, пододвинула поджаристые налистники.

Из плетённого короба под льняным покрывалом вытащила замотанный в чёрную суконку предмет. Это оказалось зеркало без рамы — помутневший от старости кругляш, прорезанный дорожками трещин. Прислонив его к стене, зачем-то подула в стекло, а после легонько стукнула пальцем.

— Ты что задумала? — не удержался от вопроса Игнат и потянулся за новым блинцом.

— Переговорить кое с кем нужно. — неохотно отозвалась бабка. — Ты только не встревай, Игнаш. Молчи и ешь. Не мешайся.

Она снова постучала в стекло и, будто отвечая на это, что-то загрохотало в подполе.

Крышка слегка приподнялась, и оттуда брызнули да покатились горошины. Маленькими высохшими мячиками замельтешили по комнатушке, запрыгали вокруг бабки, отстукивая ритмичную скороговорку.

— А ну, уймитесь, шешки! — прикрикнула на горошины бабка. — И покажитесь уже, здесь все свои.

На миг застыв, горошины рассыпались пылью. Из неё на глазах у Игната восстали мохнатые существа с хвостами. Росточком они были с ежа, а юркие будто мыши. Прихватив бабу Гану за платье, возбуждённо залопотали о чем-то, перекрикивая друг дружку и сбиваясь на совсем уже неразборчивый щебет.

— И много их? — бабка прекрасно поняла про что идёт речь.

Ответ Игнат снова не разобрал, увидел только как энергично закивали рогатые головёнки.

— Сей же час соберусь. Так и передайте. — Гана прищёлкнула пальцами, и существа порскнули по сторонам, горохом просыпались обратно в подпол.

— Малинка-а-а! — бабка похлопала себя по карманам, а вытащив крошечный ключик, протянула его подкатившейся дамасе. — Собери мне в суму всё для работы. Семян чарнакорня побольше, да отдельным мешочком корзиночки пижмы. Добавь бутыль с настоем горечавки. И свечей уложи, что в холстине за печью храню. Много не надо — штук пять-шесть.

Поход к таинственной Привратнице, по-видимому, откладывался, и Гана сама подтвердила это, попросив Игната подождать.

— Я в пущу, Игнаш. Там хуторок к пограничью прилепился. Хозяева помощи запросили — прындиков отогнать.

— Надолго это? — Игнат понимающе вздохнул.

— Как пойдёт, — перекинув через плечо суму, Гана топнула об пол ногой. Растрёпанная метла среагировала мгновенно — протанцевала от печки да зависла рядом с хозяйкой, предлагая присесть.

— Ты только к зеркалу не лезь! — спохватилась Гана напоследок и взмахнула рукой, трогая с места диковинный транспорт. Малинка едва успела приоткрыть дверь, выпуская вспорхнувшую лёгкой пушинкой метлу.