На почерневшей от копоти печке шумно побулькивало и пыхтело в горшке, и остро пахло чем-то вкусным, мясным.

— С просьбой мы, Христя, — Гана попыталась сразу перейти к делу, однако Привратница не захотела её выслушать, отмахнувшись, позвала всех к столу.

— После! После поговорим! Сначала — вот, откушайте, чем богата. Проголодались, поди, с дороги-то.

Игнату есть совсем не хотелось, но пришлось подчиниться настойчивости хозяйки.

Словно невзначай взяв за руку, Христина подвела его к лавке. Пальцы у неё оказались холодные и тонкие, Игнату было неприятно их прикосновение.

«Интересно, сколько ей лет?» — подумалось ему неожиданно. — Сорок? Пятьдесят? А, может быть, тридцать??

Голос у Привратницы был молодой и звонкий, сияющие зеленью глаза за узкими прорезями маски и пепельная коса-корона скорее принадлежали молодой женщине, а тело надёжно скрывала одежда, высокий воротник чёрного платья упирался в подбородок, длинные рукава доходили до запястий. Руки были гладкие, белые, словно не знали никакой работы.

О спрятанном под маской лице можно было только гадать. Для чего она нацепила её? Что за игру затеяла? Возможно, ей нельзя показывать себя посторонним? Или она настолько уродлива, что не хочет никого испугать?

Христина словно прочитала его мысли — вдруг резко отняла руку и молча подтолкнула Игната за стол. Усевшись рядом, постучала по столешнице, и на расшитой узорами скатёрке начало появляться угощение.

От печи прямо по воздуху приплыл и встал по центру чугунок с мясной аппетитной похлёбкой. Следом появилось блюдо с пухлыми румяными булочками, рядом с ним с лёгким стуком опустилась щербатая плошка со сметаной. За ними спланировали тарелки, ложки, вилки, и даже — ножи. Сделав круг, перед Игнатом приземлилась запотевшая от холода бутыль с мутным содержимым.

Христина окружила Игната заботой, не отходила от него ни на шаг — всё подкладывала добавки, ненароком задевая то плечом, то рукой.

Навязчивое внимание действовало угнетающе. Игнат не понимал, чего она хочет, почему проявляет к нему такой интерес.

Он ёжился, пытаясь отклониться, и всё посматривал на Гану, замечая, что бабка удивлена не меньше его.

— Присядь, Христя! — не выдержала она наконец. — Не кружи над ним, давай уже поговорим.

Но Привратница словно не слышала её, продолжала улыбаться да предлагать Игнату новые аппетитные кусочки.

В конце трапезы Христина налила из бутыли в щербатый стакан тёмного неприглядного пойла, и пододвинула его к Игнату.

— Выпей! — настойчиво потребовала она. — Выпей, Игнат. И тебе станет лучше!

— Что это? — Игнат поморщился от резкого кислого запаха и попытался оттолкнуть стакан.

— Бодрящий настой. На травах и лесных ягодах. Это полезно, выпей. — Привратница и не думала отступать. — Сделай хотя бы глоток. Тебе понравится. Обещаю!

Игнат почти послушался — проще было попробовать, чем продолжать упираться, но в последний момент перехватил встревоженный взгляд бабы Ганы и передумал.

— Не пей, Игнаш! — остановила она, а потом повернулась к Привратнице. — Ты что удумала, Христя? Уж не чаваротнае* у тебя в бутыли?

— Да ты совсем ослепла, Гана! Крамбабулю назвала чаваротным! Я её бурачным соком подкрасила, от того и цвет.

— Зрение у меня уже не то, но чаваротнае от бодрилки отличить смогу. Зачем всё это, Христя? Чего ты добиваешься?

— Чего хочу — ты, старая, понять не сможешь! — Христина через стол потянулась к Гане и, положив на бабкин лоб ладонь, принялась что-то певуче нашептывать. Игнат не расслышал слов, увидел лишь, как Гана тщетно пытается привстать, а потом оседает копной, едва не свалившись с табуретки.

— Отведите её в комнату. — Христина хлопком подозвала помощников: хмурую воструху и неуклюжего увальня-праха, сама же попыталась успокоить Игната, сказала, что подобные приступы случались у бабки и раньше.

— Гане нужен покой и сон, скоро ей станет лучше. Не волнуйся за неё. Доверься мне.

Игнат Привратнице не поверил, но на всякий случай кивнул, чтобы не выдать себя. Когда служки-помощники потащили спотыкающуюся бабку прочь, он собрался последовать за ними, но Христина не дала сделать и шагу, мягко удержала его, прошептав, чтобы не мешал им.

Нехотя подчинившись, Игнат прошёлся по комнате. Что делать дальше он не представлял. Правильнее всего было бы уйти. Но как он найдёт обратную дорогу? Кроме того он сильно тревожился за бабку, оставлять Гану здесь после случившегося казалось Игнату неправильным.

Стакан со странным содержимым так и стоял на столе. Заметив, что Христина снова потянулась к нему, Игнат успел первым — в последний момент перехватил и выплеснул настойку на пол. Когда та растеклась липкой лужицей, он опомнился и пробормотал извинения, а потом опять попросился к Гане.