Мария присела и приняла протянутую ей бутылку. Сделала пару глотков, закрыла глаза, медленно выдохнула.

— Роман Алексеевич, я хотела сделать вам сюрприз, но теперь, похоже, не выйдет. Подарок обычный. Ну и я решила спросить, какой у вас любимый цвет.

Её взгляд ничем не отличался от взгляда ученика, давшего неправильный ответ и теперь ждущего реакции строгого учителя. Рому эта мысль позабавила и заставила слегка улыбнуться, что чуточку разбавило окружающую их обстановку.

Он добавил в свой голос доброжелательности, как только заговорил:

— Мария, для меня самым лучшим подарком будут твоя эффективная работа, твой успех и твои заслуги в моём офисе. Ты умничка, я горжусь тобой. Но раз уж ты пришла, — он раскинулся в кресле, как делал всегда, когда назревал долгий разговор, — давай поболтаем откровенно. Смотри, на часах, что висят за твоей спиной, стрелки показывают восемь часов вечера. Рабочий день закончился два часа назад, и в своём офисе я не вижу абсолютно никого. Никого, кроме тебя. — Она медленно вдохнула, будто боялась, что воздух выжжет ей лёгкие. Её спина выпрямилась, а контуры грудей стали ещё чётче. — Давай уже расставим все точки над «i», хорошо? Чтобы не было всяких недосказанностей и недонамёков. Я вижу, Мария, как ты на меня смотришь. Я прекрасно понимаю, для чего ты покупаешь рубашки на размер меньше и почему так часто заходишь ко мне по всяким пустякам. Давай будем откровенны. Я тебе нравлюсь?

Она застыла. Не в силах пошевелиться. Всё её тело замерло и напряглось, глаза широко раскрылись, а губы…алые губы…отдалились друг от друга. Молчание продолжалось несколько секунд, будто ответ требовал долгих размышлений, но, судя по прорезавшимся скулам Марии, требовал он решительности, — и только её. Наконец она взяла себя в руки и сказала:

— Да. Вы мне нравитесь как мужчина.

Как мужчина…

— Ты же в курсе, что у меня есть девушка?

— Я знаю, и она очень симпатичная. Вам с ней очень… очень повезло. А я… — её голос дрогнул, так что пришлось подождать, пока он обретёт спокойствие. — Просто я восхищаюсь вами, Роман Алексеевич. Извините, это была плохая идея, я ни на что не претендую, просто хотела сделать вам подарок.

— Подарок не заглушит твоих чувств. Мария, посмотри на меня. Посмотри — Она подняла взгляд и всмотрелась в глаза босса. Рома взял её ладони в свои и почувствовал, какие они потные. — Ты отличный секретарь, знаешь об этом? Отлично справляешься со своими обязанностями, и я уверен, что впереди тебя ждут только подъёмы по карьерной лестнице. Ты чертовски сексуальна. Тебе стоит один раз выйти на улицу в майке и шортах, как ту же падёт сильная половина человечества. — Она слабо рассмеялась, но этого хватило, чтобы вызвать улыбку на её лице. — Пойми, пожалуйста, что я твой начальник, и в первую очередь меня интересует то, как ты выполняешь свою работу. Романтические отношения лишь навредят ей. Да, зато я смогу хлопать тебя по попке, когда буду проходить мимо, и мы сможем трахаться прямо на этом столе, но такими темпами компания рухнет, а я этого не хочу. Ой как не хочу. Тем более, ты плохо знаешь меня как человека, а если узнаешь, с большой долей вероятности перестанешь со мной встречаться, работа пойдёт ещё хуже, потому что босс и секретарша — бывшие любовники. Это, по-твоему, хорошо?

— Нет, — она не сдержалась и зарыдала, освободив руки и прикрыв ими лицо. Рома успел заметить на её щеках блестящие дорожки от слёз и хотел бы сказать, что испытал жалость, но на самом деле это было удовлетворение. Необъяснимое, но удовольствие, льстящее мужскому самолюбию.

Тем не менее он поднялся и подошёл к Марии, попросив её встать. Как только она это сделала, тут же обнял её и прижал к себе, сначала ощутив, как тело под его слегка сопротивляется, но потом всё больше и больше подаётся. Мария уткнулась лицом Роме в шею и сомкнула руки на спине. Сейчас уже она обнимала его и обнимала так, будто ждала этого всю жизнь.

Наклонившись над её ухом, он начал говорить:

— Давай так: я даю тебе отпуск и ты неделю отдыхаешь. Приводишь мысли в порядок и разбираешься в самой себе, в своих чувствах. Я не хочу тебя увольнять. Ты хороший сотрудник, но романа на работе я не допущу. Успокаивайся и иди домой. Можешь смело отдыхать.

Она слегка отпрянула от Ромы, не отрывая взгляда от его глаз…и губ. Она всё время смотрела на его губы. Сжала свои, после чего тихо проговорила:

— Хорошо.

— Ну и хорошо, что хорошо. Ты иди домой, а я оформлю документы о твоём отпус…

Она поцеловала его, не дав договорить. Их губы сомкнулись друг на друге и не размыкались несколько секунд. Губы Марии были влажными, поэтому её движения казались такими скользкими. Что-то взорвалось в паху Ромы и ударило разрядом по всему телу. Рука схватила её колено и потянула на себя, в то время как из горячей женской груди вырвался протяжный стон. Они упали на стол, всё ещё целуясь, не в силах остановиться. Руки Ромы прошлись по бёдрам и легли на ягодицы, после чего сжали их. И только когда алые ногти дотронулись до члена сквозь ткань брюк, в голове яркой вспышкой полыхнуло серо-голубое сияние.

— Нет, нет, нет! — Он схватил ей запястья и с силой сжал их, хотя всё его тело противилось этому. Ноги были натянуты как шпалы, а трусы с каждой секундой всё уменьшались, а и нависшие над головой алые губы не давали успокоиться. Как бы отлично на них смотрелась стекающая слюна и…

Рома зажмурил глаза и попытался встать, но лишь наткнулся на обтянутую свитером грудь. Его вены вновь пронзил ток, и он захотел снять этот чёртов свитер, сорвать бюстгальтер и прильнуть к грудям, жадно проведя языком по соскам. Её горячее дыхание заполнило собой весь мир, и казалось, что брюки вот-вот порвутся от громадного давления изнутри. Если Мария опустит бёдра, не останется никаких шансов. Её ягодицы соприкоснутся с его членом, и тогда всё лишнее вылетит из головы.