– Очень велика, - признал Салах ад-Дин.

– Обрати свой взор на рыцаря, который вышел из своего шатра, - указал франк на одного из своих соратников.
– Это Жан де Врие. Что ты можешь сказать о нем, видя его стать и походку.

– У него вид знатного и достойного воина, - сказал Салах ад-Дин.

– Если его переодеть в одежду эмира, можно ли сказать, что его походка достойна походки эмира?

Франк продолжал задавать странные вопросы, и Юсуф все не мог догадаться, к чему он клонит.

– Полагаю, если бы некий султан сделал этого воина своим эмиром, то этот воин не опозорился быв среди других эмиров, - осторожно ответил он.

– В своих родных землях он был младшим сыном некого графа, и ему в наследство остались только конь и меч. Здесь он служит королю Амори, и в Палестине у него есть небольшой и совершенно бесплодный фьеф*, но это не главное...

Франк немного помолчал, давая своему слушателю время на размышление. Вскоре он понял, что известная ему "истина" не озарит сама собой иноверца и пора тому помочь.

– Тайна заключается в том, что каждый из наших рыцарей, хоть и служит королю, одновременно - сам себе король. По меньшей мере эмир. Узы крови не тяготят каждого из нас. Покинув Покинув свои земли, Жан де Врие перестал быть просто м л а д ш и м с ы н о м. Он научился быть эмиром без войска, королем без государства. Наше войско - это войско эмиров и даже королей. Поэтому каждый из нас способен напасть на целое войско врага в одиночку. Рыцарь, как и всякий смертный, может испытывать страх за свою жизнь и благоразумно уклониться от неравного сражения. Но рыцарю никогда при этом не будет внушать страха мысль, что он идет против воли своего господина, если сам бросается в битву или, наоборот, отступает.

Юсуф затаил дыхание, ведь в эти мгновения франк отвечал ему на тот самый вопрос, который он так и не решился задать ему там, в пустыне, после поединка, и который мучил его до сего часа. По правде говоря, он сам вряд ли смог бы выразить свой вопрос внятным образом. Теперь же как будто сам Всемогущий Аллах привел его к мудрому врагу, способному дать ясный ответ.

– Каждый рыцарь свободен в своем выборе, - продолжал франк.
– Вы же... надеюсь, у тебя, светоч благородства, хватит мудрости, чтобы не заметить в моих словах ни одной черной песчинки оскорбления... все вы - будь вы эмиры или могущественные везири - все вы в глубинах своих душ чувствуете себя рабами своих господ, как бы храбры вы ни были. Рабами господ... и своих отцов. Поэтому вы всегда... в с е г д а нападаете только стаями. Вы налетаете стаями и уноситесь стаями прочь. Оставшись без стаи, каждый из вас теряет самого себя и уже не знает, кто он такой пред Богом и что ему делать. И вот, что я тебе скажу от всего сердца.
– Франк замолк, опасливо огляделся вокруг, а потом потянулся к гостю.
– Рано или поздно мы выдохнемся. Наши мозги расплавятся от здешней жары. А стаи ваших единоверцев будут расти и расти. Наступит день, когда весь Восток подчинится одному султану, и тогда бесчисленные стаи ринутся на Палестину. А мы слишком грешны и алчны, чтобы Господь наделил нас в трудный час сверхъестественной силой. Это будет для нас тяжким наказанием...

"Каким наказанием?" - одним взглядом спросил франка Юсуф.

– Потеря Святой Земли и священного града Иерусалима, - неторопливо и очень весомо проговорил Онфруа Торонский.
– Земного Иерусалима.

Он отпил из кубка глоток вина и поглядел через край кубка на своего гостя, с удовольствием отмечая, что своим откровением произвел на него сильное впечатление.

– Но это произойдет не раньше, чем родится султан, который в левую руку возьмет весь Египет, а в правую - всю Сирию. И не раньше того дня, когда у этого султана появится войско, состоящие из одних эмиров.

Такими словами завершил франк свое удивительное пророчество...

Немногим позже эмир Ширку смог обнять своего племянника и похвалить его за доблестную оборону чужого города.

– Нам не хватило всего тысячи! Всего тысячи воинов!
– все сокрушался он на обратной дороге.
– И мы смогли бы подчинить весь Египет.

– Ты слишком неудержим в своих желаниях, дядя, - говорил ему Салах ад-Дин.
– Может быть, атабек опасается давать тебе лишнюю тысячу.

– Это еще почему?!
– вскинулись от удивления оба: и сам эмир, и его горячий вороной конь.

– Сначала ты между двумя петушиными криками захватишь Египет. Не успеет встать солнце, как место визиря при египетском халифе покажется тебе тесным. А там недалек за горами день, когда атабеку придется посылать в Египет новое войско. Но на этот раз - уже для усмирения твоих безграничных желаний...

Ширку вспылил было, но эта цепочка мыслей с висящем на ней драгоценным камнем власти ему внезапно приглянулась.

– Теперь я знаю, почему атабек так настойчиво посылает моего рассудительного племянника против его воли сопровождать меня в походах, - осенило его.
– Он хочет, чтобы время от времени ты пугал меня рассказами о превратностях судьбы и толкованиями дурных снов. Что ж... Тебе это почти удалось, торговец пророчествами... Так пошлет атабек в Египет новое войско или нет?

Тут Юсуф не смог удержаться от лукавства:

– Мне приснилось, что это войско должно состоять из одних эмиров. Вот только не знаю, найдется ли столько эмиров у атабека Нур ад-Дина, да будут все его деяния радовать Всемогущего Аллаха.

А спустя год случилось следующее. Иерусалимский король женился на внучатой племяннице ромейского императора Мануила Комнина*, и василевс уговорил своего нового родственника захватить Египет, обещая ему свою поддержку. Так союзник египетского халифа стал его врагом и двинул свою флотилию из семидесяти кораблей против течения великого Нила.