Несколько позже «против сепаратизма» выступил и Эберт. В интервью, данном представителю агентства Вольфа, он убеждал сторонников сепаратистского движения, что их «опасения безосновательны», что правительство «не несет ответственности за безответственные выступления некоторых групп», что оно «обязательно созовет Национальное собрание» [59] .

Однако практические действия шейдемановских властей нельзя расценить иначе, чем покровительство сепаратистам.

Единственной организованной политической силой, с самого начала выступившей против любых форм сепаратизма, были спартаковцы, а после образования в декабре 1918 года КПГ — немецкие коммунисты. Активное участие в борьбе с сепаратистами принимали левые в Независимой социал-демократической партии. Газеты КПГ «Роте фане» и НСДП «Фрейхейт» постоянно вскрывали и разоблачали козни сепаратистов, указывая на их связи, с одной стороны, с державами Антанты, а с другой, с монополистическими кругами на Рейне и Руре. Коммунисты и левые независимцы были тем политическим ядром, вокруг которого выросли силы, давшие отпор сепаратизму.

Тем временем события на Рейне продолжали развиваться. 1 декабря на германскую территорию вступили войска оккупантов. На улицах Ахена появились два бельгийских кавалерийских полка. На следующий день все буржуазные газеты Рейнской области с ликованием сообщили, что представители Антанты полны решимости ликвидировать «узурпаторскую власть советов». Печать красочно расписывала поведение командующего бельгийскими войсками в Ахене, отказавшегося принять явившегося к нему представителя солдатского совета и заявившего через ординарца, что солдатский совет ликвидирован и что единственной законной властью в городе считается бургомистр [60] .

Несколько позже на территории Германии появились войска и других оккупантов: французов, англичан и американцев [61] . Назначенные ими коменданты, грубо вмешиваясь во внутренние дела оккупированных районов, также немедленно разогнали находящиеся на подопечной территории советы [62] . Эти контрреволюционные действия войск недавнего противника примирили местную буржуазию с оккупацией. Более того, она воспринимала оккупацию как самую надежную гарантию контрреволюции.

«То, что мы здесь, в западных пограничных областях, до сих пор практически не ощутили всех прелестей большевизма, объясняется наличием иностранной оккупации. Каждый гражданин независимо от того, как он относится к оккупации, приветствует ее в этом отношении» [63] .

Сочувствие буржуазии, поддержка или по крайней мере терпимое отношение берлинских властей к сепаратистскому проекту и предстоящее вступление иностранных войск, способных вооруженной силой предотвратить возможное сопротивление рабочих, толкали инициаторов сепаратистского движения к активному выступлению.

3 декабря группа руководящих деятелей рейнского сепаратистского движения, в частности Аденауэр, прелат Кастерт, редактор «Кёльнише фольксцайтунг» Хебер, проводит ряд подготовительных мероприятий к провозглашению Рейнской республики.

Впоследствии прелат Кастерт так характеризовал эти действия:

«Была подготовлена прокламация, провозглашавшая создание Рейнско-Вестфальского государства, включая Гессен и Пфальц. Был предусмотрен список кандидатов в президенты и министры, по три кандидата на каждое место» [64] .

Республику было намечено провозгласить на большом митинге партии центра 4 декабря вечером, перед самым вступлением оккупационных войск в Кёльн.

Однако, прежде чем приступить к делу, Аденауэр, ставший к тому времени признанным лидером сепаратистов, из предосторожности решил еще раз позондировать отношение к этому шагу властей в Берлине. Для этого он прибег к посредничеству находившегося у него в то время профессора Брифса, представителя статс-секретаря Прейсса. Много времени спустя (6 декабря 1932 года) Брифс в письме к Аденауэру напоминал ему о том, как это происходило:

«Вы заявили мне, что 4 декабря вечером перед вступлением англичан… состоится собрание, на котором намечено провозгласить союзно-государственную самостоятельность Рейнланда… Вы хотели знать, как относится к этому правительство в Берлине. Поэтому Вы просили меня немедленно вернуться в Берлин и назавтра в полдень (т. е. 4 декабря) сообщить об этом по правительственному телефону» [65] .

Далее Брифс указывает, что он беседовал по этому вопросу со статс-секретарями Левальдом и Прейссом. Прейсс сообщил, что он лично за разделение Пруссии, на союзные государства, но правительство в целом против. Поэтому необходимо немедленно сообщить Аденауэру: он должен позаботиться о том, чтобы на собрании 4 декабря не прокламировалось ничего, что могло бы предрешить мероприятия правительства. Разговор Брифса с Аденауэром по этому поводу состоялся 4 декабря, между часом и 3 часами дня.

Сразу же после этого разговора в Кёльне было созвано чрезвычайное заседание совета рейнской организации партии центра. Присутствовали Аденауэр, Тримборн, Маркс, Кастерт, Кукхоф, Хебер и др. Совет обсудил вопрос о том, насколько сообщение Брифса должно изменить уже разработанные планы. После долгих прений было принято решение воздержаться от немедленного провозглашения Рейнской республики, однако собрания, посвященного Рейнской республике, не отменять [66] .