Однако здесь была жизнь. Хотя бы на эту ночь. И это была та самая вампирская праздность, какую я не выносила. Громкая музыка, освещенная только неоном ночь, выкрученная на максимум температура, безвольно сидящие смертные, полностью голые. Люди с ничего не выражающими лицами ждали, когда кто-то соблаговолит к ним наведаться, испить крови или же воспользоваться телом. Почти всегда эти два желания шли рука об руку. И каждый раз это было смертельно.

Я старалась не смотреть в их сторону. Мужчины и женщины провожали нас с Йоаном взглядами, и я могла уловить в их глазах неподдельное желание. Все их существование теперь сводилось к тому, чтобы такие, как мой начальник обратили на них внимание, выбрали и иссушили до конца во всех смыслах. Я старательно выметала из головы возраст этих людей. Здесь были непозволительно молодые, почти дети. И сегодня ночью они должны будут умереть, даже не став игрушками.

Просто кормушки.

К своему удивлению, я узнала нескольких вампиров, скользивших между безвольных смертных, подбиравших более приятный вариант на какое-то время. Здесь были вампиры из дома мистера Поппвела, так же парочка клиентов, которые были вторым коленом своего клана. Один из них даже махнул нам, крепко прижимая к стене женщину, оторвавшись от ее шеи лишь на те несколько мгновений, отведенных для приветствия. Вместе с этим, он двигался в ней, мощными толчками выбивая из смертной стоны.

«Успокойся», — моя защита загудела от вмешательства Стрэнда.

Мы не первый раз были на подобном приеме, и даже не второй, но это каждый раз пыталось выбить меня из колеи. Мы ушли из ревущего пошлым фонком помещения и переместились за высокие в потолок белые глянцевые двери.

Здесь уже не было той духоты и темноты, больше похожих на мини-версию чистилища. Яркий теплый свет, льющийся с потолка, ароматы вина и сыра, приглушенные разговоры. Казалось, сюда не может проникнуть музыка из-за глянцевых дверей. Светлая невысокая лестница привела нас в такое же светлое помещение, которое, к сожалению, тоже не имело индивидуальности. Около тридцати пар глаз не уставились на нас, но я ощущала, что каждый вампир в этой комнате изучал нас, своим внутренним сверхчеловеческим взором.

Стрэнд сильнее прижал меня к себе. Я знала, как себя вести: молчи и повинуйся, но покажи, что у тебя есть разум. Сложность была в том, что мне не до конца было понятно, как чувствуют себя игрушки. Описания начальника сводились лишь к тому, что я должна вести себя так, будто бы он то единственное из-за чего я хочу умереть.

«Я умру за него», — вечно твердила я себе и понимала, что эта ложь никак не поможет мне казаться той, кем я должна быть в глазах вампиров. А вдруг есть кто-то, кто тоже может считывать ложь? Хрень собачья, я не готова была умирать ни за кого, кроме мамы и сестры.

Я пыталась почувствовать что-то вроде влюбленности или обожания, но и это было нечестным — организм отзывался волной противоречий. Я была просто смертной, которая умудрилась упасть в бассейн с акулами и не могла как следует притвориться чем-то неодушевленным. Рано или поздно одна из акул заметит, что я трепыхаюсь и сожрет меня не задумываясь.

— Мистер Стрэнд! — к нам, с совершенно человеческим жестом — разведенными в стороны руками, так словно он собирался обнять первородного — подкатил тот самый Лоренцо. — Польщен вашим визитом на мою скромную виллу.

Это был высокий, утонченный испанец, с резкими, будто высеченными чертами лица и острыми скулами. Его черные локоны, доходящие почти до плеч, были откинуты назад, открывая лицо. Он был не многим похож на вампира, с его бронзовой, будто только что из-под жаркого солнца кожей. Забавно, высшие не могли находиться под солнцем, оно выжигало их сущность и убивало, пусть и медленно.

— Давай без формальностей, Лоренцо, — лицо Йоана было непроницаемой маской высокомерия.

— Хорошо, — все дружелюбие испанца тут же испарилось. — За мной. Только вы. Это оставьте здесь.

Стрэнд напряженно кивнул и отстранился, от чего меня едва не захлестнуло ощущение собственной беспомощности, которое я, однако довольно быстро подавила.

«Ни с кем не разговаривай, изучай, все что только сможешь, ищи клинок», — я удержала мускулы на своем лице, чтобы не поморщиться от сильного и уверенного приказа первородного.

Вслух же он сказал:

— Развлекайся, — и быстро удалился с Лоренцо.

Я огляделась, не утаивая заинтересованного взгляда. Хозяин только что отпустил практически все поводки. Игрушка имела право развлекаться. Кстати, на счет игрушек: здесь я была отнюдь не одна. Другие девушки и парни — всего девять — безучастно смерили меня скучающим взглядом, находясь будто бы в особой зоне. Все они стянулись у дальней стенки, расположившись на двух диванах.

Игрушки слишком подозрительно косились на меня, не издавая ни звука, что выглядело достаточно жутко. Они могли видеть меня? Могли ли распознать во мне простого человека, который почему-то отказался от гипноза? В их глазах я видела обвинение.

Понимали ли они на самом деле, что происходит?

Потом, зная, что так не принято, я рассмотрела каждого вампира в светлом зале. Странная картина, я слышала легкую музыку, слышала их тихие переговоры, видела лица и то, как они двигаются. Некоторых я тоже знала. Многим мы доставляли людей для создания игрушек. Но, они выглядели…статично? В них не было ничего человеческого. По сути, самыми живыми на данный момент выглядели игрушки и Йоан с Лоренцо. Насколько стары эти вампиры? Они разглядывали меня с напряженным вниманием, так словно я странное и выбивающееся из общего уравнения неопределенное число. Напрямую их взгляды не были видны, но ощутимы физически. Они изучали меня, изучали игрушку одного из первородных-одиночек.