Когда общий световой контур пошел трещинами и рассыпался, обнажив деревянную суть двери, следующий же удар тарана вынес ее. Брон вслед за прикрывающими его солдатами бросился внутрь, меняя ритм маятника для выставления виброщита.

Волны магии прошли через весь зал и ударились в магическое зеркало, о котором он забыл. Отраженная и искаженная вибрация устремилась обратно. Ее приняли на щиты.

— Не прибейте своих и глядите в оба, — распорядился Брон, останавливая атакующий маятник.

Внутри было пусто. Никого, кроме двух десятков разъяренных и уставших имперцев.

— Они должны быть еще тут, — один из серых обратил внимание на пар от похлебки в широких мисах.

— Не факт. Термоузоры, — Брон поднял тарелку и перевернул, выливая на пол ее содержимое и демонстрируя подогревающие знаки на посуде.

— Какое бездарное использование магии Смерти.

— Здесь нет никакой вибрации, — промолвил другой серый аккуратно приоткрыл дверь, просовывая в щель cканирующий темпораль. — Чисто.

Распахнув дверь, Брон заглянул внутрь и переступил порог, не различив тонкий красный лучик возле самого пола. Нога лишь на мгновение прервала световой поток, соединявший две «печати». Едва слышная вибрация прошла внутри стены к потолочным балкам и стяжкам, которые их держат.

— Что это было?

— Назад!

Но было уже поздно. Стяжки нагрелись, и тяжеленные балки посыпались на людей.

— Обвал!

— Все назад!

Чудовищной силы удар отбросил Брона обратно в зал. Рокот и грохот оглушали, несмотря на то, что не несли в себе магии. Потолок рушился, и это уже не остановить никакими темпоралями.

— Сейч… — красный попытался помочь Брону, но его убило на месте.

В ушах свистело, а по виску текло что-то теплое. Пыль не давала ничего рассмотреть и мешала сделать вдох. Пол шатался, подпрыгивал под ногами, как палуба корабля в сильную качку. Едва соображая, где выход, Брон вывалился из проема прямо на чье-то распростертое тело и потерял сознание.

— Я так испугался. Так испугался. Испугался, как никогда… — первое, что он услышал, было бормотание всегда чересчур эмоционального Квоча.

Брон хотел, чтобы ему объяснили, что произошло, но только промычал нечто невразумительное и попробовал приподняться.

— Квоч, уйди, не кудахтай. Ты мешаешь лекарю, — сказал Жикс. — Магистр, вам нельзя делать резких движений.

— Сколько, — выдавил, наконец, Брон, открывая глаза.

— Шестеро, включая вас. Снегоеды знали, что сначала войдут маги и установили механические ловушки, — Жикс баюкал перевязанную руку. Его синяя куртка из плотной воловьей кожи была вся в пыли и разодрана в нескольких местах. — Хотя вам повезло больше, чем тем, кто вошел в другую дверь. Их ждал град арбалетных болтов и острые колья.

— А я ведь умолял вас надеть хотя бы шлем и нагрудник! — посетовал Квоч.

Неприятный сюрприз. И непростительная беспечность. Уже не первый раз они совершают одну и ту же ошибку, принимая северян за честных противников. После поражения Вертийцы то и дело прибегают к подлости вместо того, чтобы просто признать превосходство имперцев и покориться.

Маг-лекарь раскурил благовония, напичкал Брона целебным отваром и разрисовал лоб, а в конце процедуры наложил стабилизирующую повязку.

— Главный Дознаватель, у вас сильное сотрясение, — проговорил лекарь. — Я нанес целящие знаки. И вам нельзя продолжать штурм, так как вы дестабилизированы… Главный Дознаватель?

Попытавшийся встать Брон поморщился.

— Главный Дознаватель, вам необходимо отдохнуть. Не мне вам рассказывать, как работает Магия Гипноза…

— Уйди!

— Но, Главный Дознаватель.

— Прочь! — гаркнул Брон. — Оставьте меня в покое!

Лишь бы не слышать, как его называют Главным Дознавателем. Он временно исполнял обязанности и только что потерял шанс когда-либо получить эту должность. Брон всегда оказывался недостаточно хорош. Сначала для своего отца. Затем для Релдона. А теперь и для Сциора.

Дальнейшее наступление проходило без его участия. А Брону пришлось лежать смирно и проходить через формулу восстановления.

— Я спокоен. Я совершенно спокоен, — нашептывал он про себя и никак не мог расслабится. Память о том, как отец отчитывал его за малейший промах, вспыхнула так живо и ярко. В детстве Брон проводил бесконечные часы и сутки за книгами, чтобы впитать знания, которые казались непостижимо сложными и непостижимо бесполезными. Он был слишком далек от идеала, которого требовал его строгий отец, который не прощал ему никаких слабостей и не знал пощады, критикуя каждый шаг. Не талантливый, не яркий, Брон боролся за каждую деталь, каждое слово, зубря и повторяя до изнеможения. Каждая страница, каждая строка, каждый импульс превращались для него в испытание, в борьбу с собой и своими недостатками. Но на тренировках все знания куда-то улетучивались, магия колебалась. И чем больше он старался, тем больше ошибался и понимал, что никогда не сможет соответствовать завышенным требованиям отца. И хотя отец давно умер, Брон чувствовал тот же трепет и страх перед возможным неуспехом, заставляя сомневаться в себе и своих способностях.