Старенький, с аккуратно подстриженной бородкой врач, долго изучал мои документы, потом автоматическим движением сложил "корочки" и стал нервно постукивать корешком о левую руку.

– Так вам господина Балдриса?

– Да, если можно.......

– Наверно Вам, вернее - вашей службе, можно.

– Неужели так плохо, док?

Он с удивлением поглядел исподлобья на меня от такого обращения.

– Плохо. Выпущены две пули. Одна разорвала селезенку, другая неудачно сидит у позвоночника, по пути наделав много неприятностей. Стреляли сбоку. Надежд- никаких. Я считаю, завтра утром все будет кончено.

– А говорить с ним можно?

– Мы ему сделаем обезболивающий укол. Поговорите.

Он протянул мне "корочки" и повел к палате. У палаты стоял здоровый полицейский, который отдал мне честь после проверки документов.

Тельс похудел. Его глаза провалились и были закрыты. Губы, вспухшие от жары, приоткрыты. Я сел рядом на стул и позвал:

– Вилис..... Вилис.....

Глаза открылись и долго изучали мое лицо. Губы зашевелились. Телес захрипел:

– Я уже умер?

– Это я- Виктор. Ты помнишь меня?

– Ты- мертв, я сам помог тебе. Ты- мертв, и я умер.

– Я остался жив. Я выжил.

Глаза его вдруг приобрели осмысленное выражение. Голос приободрился.

– Вик. Так ты не сдох?

– Как видишь, нет.

– Когда тебя схватили, я постарался, чтоб никто тебе не помог. Я был уверен, что ты сдох.

– Я знаю.

– Значит ты опять ускользнул, а я теперь загибаюсь.

Мы помолчали, каждый думая о своем.

– Вилис, ты не мог бы мне помочь?

Он выдержал большую паузу и начал осторожно:

– Я бы мог, но кто ты сейчас и на кого работаешь?

– Благодаря твоим заботам я потерял родину и теперь служу Югославии. Вот мои документы.

Он взял документы, но не раскрыл их. Он смотрел на меня.

– Я все- равно ничего не увижу, но поверю тебе...

Это даже хорошо, что ты служишь им. Тебя наверняка интересуют подробные события, в которых я участвовал.

– Да.

Тельс сглотнул, и в уголках его распухших губ появилась сукровица.

– Задавай вопросы и не смотри, что я плох. Я выдержу.

Я вынул из кармана проект соглашения двух государств.

– Кто состряпал этот липовый документ? Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Я.И он одобрен руководством Литвы.

– Почему он появился?

– Сербы захватили в плен нашего снайпера, который раньше работал в отделе департамента и занимался формированием и распределением боевых групп в горячие точки. Он слишком много знал.

– И это явилось причиной появления документа?

– В департаменте испугались разглашения некоторых вещей. Мог бы быть международный скандал. Решили всех добровольцев- литовцев убрать с фронта и состряпать документ, который переключил бы общественное мнение на другие дела.

– А разве сербы опубликовали какие-нибудь данные?

– Нет. Но они отдали их русским, а там некоторые газеты, которые нас не любят, начали печатать неприятные факты.

– А украинцы были предупреждены вами?

– Нет. Даже господин Коваленко, которому я должен был отдать документы не знал его содержание.

– Странно. Его содержание уже знали мы.

– Это все наш департамент, он через своих агентов постарался предупредить югославскую сторону. В основном через МИД.

– Зачем?

– Мы предполагали, что иностранный подданный, господин Коваленко, устроит побоище в ресторане и, либо он будет убит, либо арестован. И в том, и в другом случае документ- раскрыт, он в ваших руках, и скандал бы начался.

– Так в чем же вы просчитались?

– Ваше правительство все отдало КРУ, и дело здесь заглохло.

– Вилис, а кто в тебя стрелял? Ты знаешь?

– Не знаю, но догадываюсь. Политика- дело темное и грязное. Коваленко, у него кличка "Кабан", агент КГБ. Видно узнав, в какую кашу он попал, попросил дружков отыграться на мне. Вот мне и конец. У тебя все?

– Да. Почти...

– И я задам тебе вопрос. Ты свалил Кабана?

– Да, я.

Вилис закрыл глаза. Тело его обмякло.

– Это хорошо. Так этому мешку с говном и надо. Прости меня, Вик. Я рассказал тебе все, потому что виноват перед тобой. Живи долго.

С уголков его губ поползла красная нитка.

– Иди. Я устал. Хочу отдохнуть.

Я вышел из палаты и пошел по коридору. У входа на лестницу стояла мощная фигура в синем халате, который был распахнут, так как не сходился на животе. Голова фигуры была перевязана.