Я вытянул из нагрудного кармана платок, сдобренный лавандовым маслом, и приложил к носу. Патологоанатом, не скрываясь, фыркнул:

— Не знал, что каттов нанимают расследовать что-то, кроме пропажи недельных носков, — его усмешка отнюдь не была доброй, скорее злобной и клыкастой.

— А ты, значит, увлекаешься мертвечинкой, вампир? Говорят, кровь мертвецов вы не пьете, так что ты ту делаешь? — я кивнул на граммофон, который заметил, как только вошел. — Для придания нужного настроения?

Старик поморщился. Видимо, не первый раз слышал подобное предположение. Его глаза были мутными и слегка отстраненными. Я не знал, на чем он сидел, но именно этим семейство Пенгроувт купило его молчание. Вампир поправил свой желтоватый халат и натянул перчатки по локоть, что посоветовал сделать и мне.

Под белым саваном с умиротворенным выражением лица лежал единственный сын Клэр. Когда-то он, вероятно, имел популярность у дам разных сословий, я был практически уверен, что за ним вереницей выстраивались девушки. Аристократичные черты лица, прямой нос и золотые кудри, как у матери, в совокупности создавали невинный образ. Только вот теперь он был искажен нелицеприятной смертью. Следы от крупной гематомы на лице все еще прослеживались, а на теле имелись хоть и вымытые, но гнилостные язвы.

— Мальчик умер около трех часов ночи тринадцатого числа. На лице гематома, скорее всего, от падения на землю или удара, мелкие ссадины и царапины появились уже после смерти. Местные из Крысиного квартала сняли с него все, что можно было продать, и только потом сообщили кэпмену. Умер от остановки сердца, — патологоанатом откинул саван, и стали видны гениталии жертвы. Несмотря на молодой возраст, они были в плачевном состоянии.

Девятнадцатилетний сын Пенгроувтов кололся, причем давно. Теперь понятно, почему обратились именно ко мне. Они не просто боялись, что будут сплетни о Мяте Молли, а о кое-чем похуже. Его отец основал фармацевтический фонд для помощи безнадежно больным, и вряд ли народ был рад услышать, что сын мистера Пенгроувта ширялся морфином, который поставлялся людям на последнем издыхании.

— Передозировка? — мой вопрос был логичным.

— Я тоже так решил, но, если присмотреться, этим следам больше недели. В крови обнаружена ударная доза Серого Веза, столько, что в месте укола, — он указал на черное пятно на внешней стороне бедра парня, — буквально разъело плоть и сосуды. Самостоятельно колоть себе столько, зная дозировки… маловероятно. В носу имеются остатки Мяты, видимо, был и алкоголь, но Вез убил почти все следы в его крови. Интоксикация привела к распаду сосудистой системы и остановке сердца. Умер он мучительно. Считаю, что это убийство.

Морщинистое лицо вампира приняло зловещее выражение. Сложно было понять: ему нравилось, какую работу он проделал и к каким выводам пришел, или же старик просто тащился от всего происходящего. Однако вампир был прав, это походило на убийство, уровень отличался от привычных заварушек в Крысином квартале, возможно, даже спланированный акт. Причем, сделал это тот, кто мог раздобыть Серый Вез.

— Вез был чистый? — спросил я у старика.

— Сложно сразу сказать, — патологоанатом пожевал губы в задумчивости, — я могу взять дополнительные анализы, но по тому, что видел — скорее всего чистый, примесей либо совсем нет, либо они минимальны.

— Ясно, спасибо, — я развернулся и направился к мусорному ведру, чтобы выкинуть провонявший моргом платок. Даже стирать его было бесполезно. — Я приведу кое-кого вечером. Ты будешь еще тут?

Вампир осклабился:

— Моя смена закончится через два дня, пушистый. А что, если твой человек проболтается? Пенгроувты кастрируют тебя, как обычного кота.

Я обернулся, вытаскивая из кармана совершенно обычный, металлический портсигар.

— Не бойся, клыкастый, она умеет хранить секреты.

С облегчением я затянулся и вышел из вонючего морга, но направился в еще более зловонное место. Крысиный квартал.

Все, что требовалось знать любому прибывшему в шумный Аркен туристу о Крысином квартале — сюда лучше не приходить, даже если это вопрос жизни и смерти. Местные барыги и воры вмиг раскусят приезжего и обдерут его как липку. И это если повезет.

Крысиный квартал имел четкие границы, не так как другие районы города. Те перетекали друг в друга незаметно и плавно, а самый злачный уголок Аркена встречал вас смердящим зловонием тухлой рыбы и речной сыростью. Мало кто решался ловить рыбу в Ливоте — главной реке города Аркен. Она была грязной настолько, что после прохладительного и не самого приятного окунания в ее недра можно подцепить полный букет заболеваний. И это в других кварталах города.

Здесь же, в Крысином квартале, река была загрязнена так, что весь нижний город вонял ее испарениями. Словно огромный канализационный рукав, она смердела летом и весной. Если выдавался удачный для местных ветреный день, то вонь уносило в другую часть Аркена.

Я с трудом понимал, как в этом квартале вообще могли жить люди и нелюди. Здесь располагались простые рабочие консервного завода или мануфактуры, бедные музыканты, игравшие в местных пабах по вечерам за пинту пива или стакан бренди, шлюхи всех мастей и рас, игровые барыги, наркоторговцы и просто умирающие наркоманы. Квартал состоял из нескольких улиц. И лишь по одной из них можно было пройтись без боязни провонять местной Ливотой. Улица Синих дам рассекала квартал поперек и была главной артерией всего преступного бизнеса.