По дороге в Вестери-ярд я все поглядывал на небо, носом чуя дождь и мысленно радуясь, что захватил с собой зонт с самого утра. Слушание продлилось не дольше двух часов. Присяжные единодушно признали Корвана виновным в совершении преступления, и теперь парень будет прописан в окружной тюрьме, его ждала одиночная камера на ближайшие двадцать пять лет. Правда после того, как пройдет курс лечения в «Балтингейл». Немалый срок вписали за особую жестокость. Уилл Кастер грозился, что подаст апелляцию, но что-то мне не верилось, что ему дадут это сделать. Все было решено еще до начала суда, и весь процесс отыгрывался лишь для газетчиков и зевак.

Я затянулся, глядя на серые каменные стены Вестери-ярда. Когда-то на месте серого минималистичного здания с множеством окон и расширенной парковкой, стояла королевская тюрьма, возвышаясь над городом, словно великан из северных мифов. Я застал ее снос, когда с родителями только переехал в Аркен. Тогдашнему мне сложно было поверить, что многовековая конструкция разбиралась с помощью магии и техники преступно быстро. И теперь вместо красивого башенного романского строения, по земле тянулось архитектурное нечто, больше похожее на темную коробку. Но мне здесь нравилось… до поры до времени.

— Доброго дня, Монти, — обратился я к кэпмену за административной стойкой, чуть приподнимая шляпу.

Внутри было необычайно тихо, что немного обескураживало, ведь за почти семь лет моей службы в Вестери-ярд главный холл всегда был полон посетителей, кэпменов и различного рода задержанных криминальных элементов. Теперь же кроме двух забредших старушек и меня более никто не топтал отполированный до блеска мраморный пол.

Четыре пары глаз: старого знакомого и неизвестного мне, еще совсем зеленого паренька поднялись на меня.

— О! Майкл, какими судьбами? — радостно приветствовал меня бывший коллега. — Ты же вроде недавно продлял лицензию?

У него был сильный ливерийский акцент несмотря на то, что он вырос в Аркене. Как и многие ливерийцы, Монти имел узкие глаза, широкие скулы и бронзовый тон кожи, будто проводил под жарким солнцем все свободное время. Мы познакомились, когда он поступил констеблем в мой отдел, а позже дослужился до сержанта. И благодаря Эссе нас поперли из отдела: меня насовсем, его понизили в должности и посадили собирать заявления от посетителей Вестери-ярд. Скажем так, мы были не просто приятелями, общее несчастье иногда приводило нас в бар, только в последнее время это стало редкостью. Рядом с Монти сидел молодой человек, предки которого явно не покидали окрестностей Аркена несколько столетий. Бледный, долговязый кэпмен, судя по всему, еще недавно закончивший академию, лишь кивнул в знак приветствия.

— Упаси Древо, я здесь не за этим. Мне просто нужна кое-какая информация.

Монти огляделся, но в холле людей не прибавилось, а его сосед по рабочему месту непонимающе мигал, смотря то на меня, то на него.

— Я не могу, ты же знаешь, — он сделал виноватый вид. — Без официального запроса и одобрения капитана никакой служебной информации.

Я хмыкнул и все же снял шляпу.

— Я могу подать запрос, да только что-то подсказывает мне, что мне откажут.

— Куда ты лезешь, Олфорд? — прищурился Монти, отчего у него между бровями появились морщинки.

С громким щелчком открылась тяжелая железная дверь в дальней части холла, и двое орков повели под руки истошно вопящую женщину. Старушки в унисон вскрикнули от неожиданности, прикрывая в испуге рты. Ребята с каменными лицами тянули упирающуюся растрепанную нарушительницу, на вид чуть старше Джойс. Ее черные волосы были взъерошены и местами будто выдраны, тушь размазалась по лицу, а на теле лишь домашний шелковый халат, который во время ее попыток вырваться съехал, являя на всеобщее обозрение алое кружевное белье.

— Вы не понимаете! — нечеловечески, словно побитая орчиха, орала с виду хрупкая женщина. — Это не я! Проклятые ведьмы забрали его! Они виноваты!

Каким-то чудом она освободила одну руку и вцепилась ногтями констеблю в морду. Тот тяжело ухнул и заломил руку буйной. Женщина взвизгнула и вновь начала что-то доказывать.

Мы с Монти и перепуганными бабулями проводили троицу взглядом, пока они не исчезли в дверях, уводящих в сторону камер временного содержания.

— Великий Ник, помилуй, — быстро произнес Монти, качая головой.

— Что это с ней? — нахмурился я, чувствуя тонкий медный шлейф, оставшийся в холле.

— Кошмар, — вздохнул он. — Муж вернулся из командировки и застал дамочку с их мертвым сыном на руках. У ног валялся нож. Она утверждает, что вместо ее восьмимесячного сына ведьмы ночью подсунули в кроватку подменыша, от которого ей пришлось избавиться.

До меня вдруг дошло, что белье помешанной было изначально вовсе не алым. Неужели резко вспыхнувшая истерия по поводу ведьминских бесчинств могла так глубоко проникнуть в головы к аркенцам?