Вошел Салим.

– Александр, сюда рвется столько народа, я пропущу наших женщин. Ты не против?

– Ну что я тебе говорила?

– Мне осталось пятнадцать минут. Пусть входят, потом уноси меня от сюда.

Ворвались Гамиля и Шери.

– Салим, я тебе еще выдам дома, - набросилась Шери на него.
– Хорошо твои друзья подсказали где ты. Александр, - вдруг она изменила голос, наверно вы мужчины во всем сильнее нас. Прости меня, ты прав, ты сделал так, как велит твоя совесть.

Гамиля без слов повисла у меня на шее. Я начал чувствовать, что действие работы препарата кончается.

– Салим, мы сейчас куда поедем?

– Домой, к нам домой. Правда, Шери?

– Конечно, у нас безопасней. Гамиля, ему будет лучше у нас.

Гамиля кивнула головой.

– Салим, поехали. Действие препарата кончается.

– Гамиля, придержи его с той стороны, я с этой. Пошли, Александр.

Прошла целая неделя. Газеты еще долго шумели по поводу применения психотропных веществ в войне Израиля против Египтян. В ООН даже подняли вопрос о запрещении психологических войн. В Египет вылетела комиссия по изучению этого вопроса. Меня никто не трогал и не беспокоил. Такое впечатление, будь-то меня и не было и неизвестно кто выступил на пресс-конференции. Я уже стал чувствовать себя хорошо, как вдруг раздался звонок телефона. Салим снял трубку и вдруг передал ее мне.

– Але... Кто говорит? Во сколько подъехать? Хорошо.

Все встревоженно уставились на меня.

– Атташе нашего посольства хочет переговорить со мной в шесть вечера.

– Наверно надо ехать, - сказал Салим.

Генерал встретил меня, как старого знакомого.

– Как здоровье капитан. Слышал, что ты поправился и готов служить родине как и раньше.

– Да, товарищ генерал.

– Вот и чудесно. А сейчас мы поговорим с вами о том, как к вам попали документы, почему вы выступили на пресс-конференции и что нам с вами делать потом. Начнем с неизвестной для меня информации. От куда вы узнали, что полковник Али арестован?

– Это мне рассказал Мансур. Известный вам Джим Барт, на одном из вечеров в высшем обществе, вдруг шепнул Мансуру, что он случайно напоролся на нескольких ребят, которые хвастались будь-то бы они участвовали в нападении на грузовик с снарядами.

– Вот, сволоч. Это я не вам, продолжайте дальше.

– Мансур проследил, быстро доложил куда следует и цепочка привела контрразведчиков к Али.

– Кто вам принес документы?

– Дорри принесла их мне после того...

– Черт, я так и думал, - прервал генерал.
– А как у нее оказался журнал из бункера?

– Я ей отдал после осмотра бункера. Там все было на еврейском языке.

– Теперь все стало на свои места. Это журналистка уговорила вас выступить на пресс-конференции? Не так ли?

– И так и не так. Я помимо всего считал своим долгом разоблачить...

– Все ясно капитан. Ах девочка, ах чертовка. Появилась на два дня и смылась. Вот теперь пойми кто на кого и где работает.

– Я забыл сказать, Мансур работает теперь в контрразведке и имеет чин майора.

– С этой дрянью все ясно, с Бартом тоже, а вот на кого работает она, не знаю. Одно в этой запутанной истории ясно, эти уникальные снаряды уже в Союзе. Только за это нам еще не снимут головы. Теперь о комиссии ООН. Она хочет встретиться с вами и получить документы. Встречайтесь, отдавайте все, что есть. У меня уже есть копии ваших документов. Так что, как с комиссией поговорите, сразу же отправляйтесь в Союз.

– Мне можно взять с собой жену?

– Эту черненькую из высшего общества? Хорошо, я помогу вам оформить на нее документы, правда это может в будущем повлиять на ваше служебное продвижение, но чем черт не шутит. Отправляйтесь, товарищ капитан.

У Шери все ждут меня и я кратко рассказываю о разговоре с генералом.

– То ли они чего-то не поняли, то ли претворяются, - говорит Салим. Не может быть, чтобы КГБ не раскусило твоей роли в этих событиях.

– Помоему, здесь решающую роль сыграла Дорри.
– выступила Гамиля. Сейчас она выпустила серию репортажей о психологической войне, где главным героем сделала Александра. Наверно в Советском Союзе понимают, что теперь разделаться с ним, это равносильно посмеяться над общественным мнением и решением ООН.

– Гамиля, ты у нас большая умница, но откуда ты узнала о репортажах Дорри.

– От Лолы. Джим получает газеты из посольства. Да и здесь они продаются, правда с запозданием.

– Друзья, - заговорил я, - я знаю наших. Наши сделают умное лицо и потом втихомолку могут расправиться, но может и права Гамиля, зная темперамент Дорри, они навряд ли это сделают.

– Так может ты не поедешь в Союз?

– Поеду.

– Я не поеду с тобой, Александр, - раздался голос Гамили.

Мы все уставились на нее.

– Мы все настолько разные и такие, что я не могу бросить то, с чем связана моя жизнь здесь. Я боюсь жить там; боюсь комуналок, о которых ты рассказывал; боюсь той сумашедшей идеи, которой охвачено ваше общество в построении коммунизма; боюсь всего. Я думаю, что здесь бы у нас все уладилось, а там нет.

Мы молчали несколько мгновений.

– Хорошо. Раз ты так решила, пусть будет по твоему, - сказал я.

Комисия ООН меня долго не задерживала. Она задала несколько вопросов, забрала документыи и я достал авиобилет через посольство. Египет прощался со мной обычной, нудной жарой. Под большим стеклянным колпаком аэропорта, три знакомых фигурки махали мне руками. Только одна личность, стоя у трапа самолета, хмуро провожала меня. Это был Мансур....