Многие противники Сеты как будто сами падали у неё на пути; другие, после непродолжительных, но сильных колебаний решали выступить на стороне последней (и конкретно Наму, которого всегда считали чрезвычайно опасным). И всё же одна сила, сила поистине монументальная, была ему неподвластна…

У Белой жрицы не было имени; принимая титул, она отвергала всё мирское. Поэтому говорили, что на самом деле жрица всегда была неизменной; что она была проявлением воли Великого Духа… Это было немного странное утверждение, учитывая, что характер у жриц часто разнился. Некоторые были нежными, другие — высокомерными, третьи — ортодоксальными. Некоторые из них даже получали (тайно, говорить об этом прилюдно запрещалось) особые прозвания благодаря своим качествам.

Нынешнюю жрицу называли «Железной».

И немудрено. Пока все остальные мялись и пытались понять, что им делать, пока все были растеряны на фоне явления новой Наместницы, Белая жрица почти сразу объявила Наму еретиком, Сету самозванкой и призвала всех рыцарей земли эльфийской схватить эту пару и немедленно казнить.

Иной раз решительные действия — самые действенные.

Вскоре у клики новоявленной Наместницы возникли большие проблемы. Сета не могла уснуть и тревожно заламывала руки. В свою очередь сам Наму предвидел подобное развитие событий. Он был кардиналом половину века и знал характер Жрицы. Последняя была умой, решительной и властолюбивой женщиной. Это было опасное сочетание. Ни при каких обстоятельствах она не согласиться уступить свою власть.

Гражданская война была неминуемой с самого начала.

Наму сделал уверенный первый ход, но это был именно что он — дебют.

Партия ещё только начиналась…

Была война. Были интриги. Были предательства. Были трагедии. Были моменты счастья и моменты неуверенности, которые сменяли друг друга в яростных порывах ветра перемен…

Сета сидела в грязной пещере среди древесных корней и смотрела на затухающее пепелище. Затем её взгляд приподнялся на молодого рыцаря. Через запахи земли и дыма пробивался кровавый смрад. Воин… юноша… мальчик, которому было немногим больше восемнадцати лет был ранен. Его лицо было бледным, глаза слипались, и тем не менее он прилагал невероятные усилия, чтобы оставаться в сознании и даже сейчас крепко держался за свой меч.

Сета собиралась предложить ему снять броню, чтобы осмотреть или хотя бы перевязать его раны. Она почти не разбиралась в медицине и тем более не обладала никакими чудесными способностями, которые ей приписывала молва, однако в своё время ей приходилось ухаживать за другими девушками в борделе, когда клиенты распускали руки.

Сета приоткрыла губы… и промолчала. Она знала, что юноша откажется. Он и сам понимал, в каком находится состоянии, и тем не менее предпочёл остаться в броне. Ведь за ними всё ещё велась погоня; если их найдут и он будет не в состоянии сражаться…

Женщина вздохнула.

Это была не первая битва, которую они проиграли, и не последняя. Силы Наму ретировались. Возможно, собирались провести контратаку. Ей и её телохранителю просто не повезло. Они оказались отрезаны от главной армии. Возможно совсем скоро их найдут союзники и вернут в безопасное место… А затем последуют новые битвы, победы, поражения… Сета не видела между ними особенной разницы. В любом случае конец всегда оставался неизменным и представлял собой некогда прекрасное поле, заваленное трупами. Своими, чужими… Разве между ними была существенная разница?

Некоторые боролись с именем Наместницы на устах.

Другие проклинали её как самозванку.

Сама Сета считала всё это бессмысленным. Нет, не бессмысленным — Безумным. Ведь она прекрасно понимала, что и те, и другие убивали себя совершенно беспричинно. Даже если она действительно станет Наместницей и начнёт повелевать эльфийской и человеческой расой… что было маловероятно, учитывая, что всё это время Наму был серым Кардиналом у неё за спиной, а значит именно он возьмёт бразды правления в свои руки… Даже тогда ничего не изменится. Она не сможет построить «царство вечного и благостного света», про которое говорилось в пророчестве. Она вообще не знает, что это такое; вся эта война совершенно не имела смысла. Это была резня ради пустого места.

Сета прикусила губы.

Она уже, одним своим существованием принесла больше страданий, чем когда-либо сумеет возместить.

Она никогда не считала себя альтруисткой. Она была добрым человеком… наверное, но всегда в первую очередь ценила собственную жизнь. И тем не менее всё происходящее было настолько бессмысленным и безумным, что иной раз она задумывалась о том, чтобы просто… Прекратить. Ведь это было так просто: спрыгнуть с башни, броситься в реку… В конце концов, если она действительно была Наместницей, после смерти её примут в обитель Великого Белого Духа, а там наверняка будет по меньшей мере лучше, чем в этой грязной и сырой пещере.

Сета покосилась на выход. За кривыми древесными корнями гремел сильнейший ливень.

Что если она выйдет из своего укрытия и просто… исчезнет? Затеряется среди дождя. Растворится. Просто уйдёт из этой истории и спрячется на краю земли?

Чем больше Сета размышляла об этом, тем более привлекательной становилась эта перспектива. Вскоре она перестала видеть мутную дождевую дымку. На смену ей пришла свобода — свобода обрыва.

Сета сглотнула, снова посмотрела на своего стражника, который прикрыл веки и, казалось, задремал, немного приподнялась и направилась в сторону сереющей дымки. Она уже чувствовала порывы влажного ветра, когда за спиной у неё раздался слабый голос: