– Но оно не было создано для меня. Это могло быть для кого угодно, кто оказался бы на заднем сиденье.

– Я так не думаю, – произнесла Ба. Взяв меня за руку, она провела пальцем по серебряной ленте кольца. На ее прикосновение оно тоже не отозвалось, как и на прикосновение Галена. – Это кольцо королевы, а ты с ней одной крови. Если бы не случайный порядок рождения, Эссус мог бы быть королем. Ты была бы сейчас королевой, а не Андаис. И твой кузен Кел был бы вторым в очереди к трону, а не ты.

– Отец никогда не одобрял, как Андаис ведет Двор.

– Я знаю, что его склоняли убить сестру и занять трон, – сказала Ба.

Я даже не пыталась скрыть удивление:

– Я не знала, что это общеизвестно.

– А почему же его убили, Мерри, как ты думаешь? Кое-кто нервничал, что Эссус может последовать совету и развязать гражданскую войну.

Я стиснула ее руку:

– Ты знаешь, кто приказал его убить?

Она покачала головой:

– Если бы я знала, дитя, я бы тебе уже давно сказала. Я не была допущена к внутренней механике обоих Дворов. Меня терпели, но не более того.

– Отец тебя не только терпел, – сказала я.

– Он – да. Он дал мне великую милость наблюдать, как ты превращаешься из младенца в женщину. Я всегда буду ему за это благодарна.

– Я тоже, – улыбнулась я.

Ба выпрямилась, сцепила руки на коленях – верный признак того, что ей неловко.

– Если бы только твоя мать могла разглядеть его золотую суть, но ее ослеплял тот факт, что он был неблагим. Я знала, когда она позволила включить себя в мирный договор, что дело горем кончится. Король Таранис использовал Бесабу как неодушевленный предмет.

– Мать хотела выйти за какого-нибудь принца Благого Двора. Никто из них до нее бы и не дотронулся, потому что какая бы она ни была высокая и красивая, взять ее на свое ложе они боялись. Боялись смешать свою чистую кровь с ее. Они бы не стали марать себя об нее, особенно после того как ее сестра-близнец Элунед забеременела после всего одной ночи с Артагоном и тем поймала его в брачную ловушку.

Ба кивнула.

– Твоя мать всегда считала, что Элунед разрушила ее надежды на брак при Благом Дворе.

– Так и было, – сказала я. – Особенно после тою, как у них родилась дочь и она... – я посмотрела ей в лицо, – была похожа на тебя.

Я протянула ей руку. Она взяла ее.

– Я знаю, что думают о моей внешности благие, деточка. Я знаю, что думают мои другие внучки о семейном сходстве.

– Мама пошла к отцу, потому что король Таранис ей обещал любовника королевской крови, когда она вернется. Три года посреди нечистого, нечестивого Неблагого Двора, и она будет иметь право вернуться и получить благого любовника. Думаю, что она не ожидала беременности в первый же год.

– Отчего временный союз стал постоянным, – заметила Ба. Я кивнула.

– Вот почему я при Благом Дворе называюсь Погибель Бесабы. Мое рождение привязало ее к Неблагому Двору. Она всегда за это меня ненавидела.

Ба покачала головой:

– Твоя мать – моя дочь, и я люблю ее, но она иногда слишком сильно... путает, кого она любит и почему.

Я про себя давно решила, что моя мать не любит никого и ничего, кроме собственных амбиций, но вслух не сказала. В конце концов, Ба – ее мать.

Вечернее солнце висело низко и тяжело.

– Мне надо заехать в отель и переодеться для торжества.

Ба взяла меня за руку:

– Тебе следует остаться у меня.

– Нет, и ты знаешь почему.

– Я наложу защиту на дом и землю, на которой он стоит.

– Защиту, которая устоит перед Королевой Воздуха и Тьмы? Или кого там еще, кто пытается меня убить? Не думаю.

Я обняла Ба, и ее худенькие руки обвили меня, прижали к ней с силой, которой вообще не могло бы быть в таком хрупком теле.

– Осторожнее будь сегодня, Мерри. Мне невыносимо было бы тебя потерять.

Я погладила эти чудесные волосы и через плечо Ба увидела фотографию. Это был портрет Уара Свирепого, когда-то бывшего ее мужем. Высокий, сильный. Фотографу пришлось посадить его на стул, а ее поставить рядом. Ее рука лежала у него на плече, волосы его спадали золотыми волнами. Черный костюм, белая рубашка, ничего примечательного. Ничего примечательного – кроме его лица. Очень... очень красивого. Глаза – круги синего в синем. Воплощение всего, что только может пожелать женщина, будь она фея или человек. Но Свирепым его назвали не только за то, что он породил трех чудовищных сыновей.