Сотрудники отеля были уже почти рядом. Дженкинс наклонился еще ближе, настолько, что со стороны это выглядело бы поцелуем. И прошептал:

– Кого боги хотят погубить, сперва лишают разума.

Его схватили под руки и потащили от меня прочь. Дженкинс не сопротивлялся – ушел спокойно.

– Его отведут в кабинет управляющего до прихода полиции, Мерри, – сказал Гален. – Ты знаешь, они ведь его не арестуют.

– Нет, в Миссури пока еще нет закона о преследовании.

Мне пришла в голову интересная мысль: что, если бы мы заманили Дженкинса за мной в Калифорнию, где законы другие? В округе Лос-Анджелес законы о преследовании достаточно суровы. Если Дженкинс станет уж слишком большой докукой, может быть, я постараюсь, чтобы он за мной поехал куда-нибудь, где его на какое-то время засадят за решетку. Он публично поцеловал меня против моей воли – так я заявлю – перед лицом беспристрастных свидетелей. При правильных законах он будет очень плохим мальчиком.

Раскрылись двери лифта. Отлично, но сейчас меня спасать уже не нужно. Двери закрылись за нами, оставив нас в зеркальном ящике. Все мы молча созерцали свои отражения, но Гален сказал:

– Дженкинса ничему не научишь. После того, что ты с ним сделала, он бы должен был тебя бояться.

У моего отражения от удивления глаза полезли на лоб. Я опомнилась, но поздно.

– Это была догадка, – сказала я.

– Но верная, – подтвердил Гален.

– А что ты с ним сделала, Мерри? – спросил Баринтус. – Ты же знаешь правила.

– Я знаю правила.

И я хотела выйти из остановившегося лифта, но Гален меня придержал за плечо.

– Мы – телохранители. Первым должен выйти один из нас.

– Извини, отвыкла, – сказала я.

– Привыкни снова, и быстро, – отозвался Баринтус. – Я не хочу, чтобы тебя ранили только потому, что ты не спряталась за нами. Принимать риск на себя, чтобы ты была в безопасности, – наша работа.

Он нажал кнопку удержания дверей открытыми.

– Это я знаю, Баринтус.

– И все же ты чуть не вышла первой.

Гален очень осторожно выглянул из лифта, потом вышел в холл.

– Чисто.

И он отвесил низкий поклон. Косичка упала с его плеча и коснулась пола. Я помнила времена, когда его волосы спускались к полу зеленым водопадом. Во мне жила мысль, что именно такие должны быть волосы у мужчины. Такие длинные, что достают до пола. Такие длинные, что накрывают мое тело шелковой простыней в минуты любви. Я огорчилась, когда он их отрезал, но это было не мое дело.

– Поднимись, Гален.

Я вышла в холл с ключом в руке.

Он встал и танцующим шагом подскочил к двери, опередив меня.

– О нет, миледи. Только мне должно отпереть этот замок.

– Гален, прекрати. Я серьезно.

Баринтус просто шел за нами спокойно, как отец, наблюдающий шалости взрослых детей. И даже не так: он игнорировал нас, как раньше Дженкинса, почти также. Я оглянулась на него, но ничего не смогла прочесть на бледном лице. Бывали ведь времена, когда он больше улыбался, смеялся больше. Я помнила, как его руки вынимали меня из воды, и звучал громоподобный смех, а волосы его медленным облаком развевались вокруг тела. Я вплывала в это облако, взбивала его своими ручонками. Мы смеялись вместе. В первый раз, как мне пришлось плавать в Тихом океане, я вспомнила Баринтуса. Мне хотелось показать ему этот новый необъятный океан. Насколько я знаю, он его никогда не видел.

Гален ждал перед дверью. Я подождала, пока Баринтус не подойдет к нам.

– Ты сегодня мрачен, Баринтус.

Он посмотрел на меня своими глазами, и невидимое веко порхнуло над ними. Нервничает. Он нервничает. Боится за меня? Он был доволен, когда узнал о кольце, и недоволен, когда услышал про заклинание в машине. Но не слишком недоволен. Не слишком огорчен, будто это обычное дело. В каком-то смысле так оно и есть.

– В чем дело, Баринтус? Чего ты мне не сказал?

– Мередит, доверяй мне.

Я взяла его свободную руку, переплела с ним пальцы. Моя рука терялась в его ладони.

– Я доверяю, Баринтус.

Он осторожно держал мою руку, будто боялся сломать.

– Мередит, малютка Мередит! – Лицо его смягчилось, когда он заговорил. – Ты всегда была смесью прямоты, жеманства и нежности.

– Я уже не так нежна, как была, Баринтус.

Он кивнул:

– К сожалению. Мир к нежным суров.

Он поднес мою руку к губам и слегка поцеловал пальцы. Когда его губы задели кольцо, нас обоих окатила покалывающая волна.

Он снова стал мрачен, лицо его замкнулось, когда он отпустил мою руку.

– В чем дело, Баринтус? Ну? – спросила я, хватая его за рукав.

Он покачал головой.

– Уже очень давно это кольцо не возвращалось к жизни таким образом.

– Какое отношение имеет это кольцо к чему бы то ни было? – спросила я.

– Оно было всего лишь куском металла, а теперь снова Живое.

– И?..

Он посмотрел мимо меня на Галена.

– Давай проводим ее в комнату. Королева не любит, когда ее заставляют ждать.