Николай поднялся по крыльцу, указывая головой идти за ним. Дверь тоже была сделана из металла обычного чёрного цвета. На ней было кольцо, и я думала, что Николай постучит в него. Вместо этого парень потянулся за угол слева, и раздался стук.

Я хотела спросить, почему он сделал именно так, но дверь уже открылась. Николай резко, будто опомнившись, дёрнул меня за руку, чтобы я отошла от неё.

Перед нами появилась миловидная девушка с карими глазами. Её тонкие губы растянулись в улыбке, когда она увидела Николая. Парень отреагировал не менее бурно, крепко обхватывая девушку длинными руками.

Когда взгляд незнакомки остановился на мне, она на секунду замешкалась. Но стоило ей посмотреть на Николая, как девушка уже приветливо потянулась ко мне с объятиями. Однако, она была вынуждена остановиться, когда я тихо прошипела:

— Хоть попробуй тронуть меня.

Я отошла на три шага, чуть не споткнувшись на ступеньке. Николай и незнакомка смотрели на меня с непониманием. Я же в свою очередь не осознавала, куда именно был направлен мой взгляд. Перед глазами поплыло…

Мелькали картины железных прутьев и кресла, к которому я была прикована. Мои руки горели огнём, как и ноги. Всё, что я могла видеть, была лампа, которая висела надо мной и слепила глаза. Я всё время смаргивала слёзы, что неприятно стягивали кожу лица.

Мне позволяли вставать раз в день, чтобы справить нужду и поесть. Сухой хлеб, вымоченный в грязи — всё, что мне давали. Запястья и щиколотки были стёрты в кровь. Шея сильно болела из-за того, что всё время находилась в неподвижном состоянии.

А его лицо… лицо Гризона. Он единственный, кроме стража возле клетки, кто навещал меня. Регулировал температуру, осматривал мою спину. Его пальцы всегда были холодными и липкими от пота из-за возни с горячим металлом. Я помню, как он клал раскалённые угли на мою спину. Помню, как приказал своим людям избить меня до потери сознания. Помню, как заставил нанести самой себе печать…

Я помнила всё, что происходило со мной те полгода, после нападения на Шарлотту. Все кланы ушли в тень на шесть месяцев, а меня отправили в Аггин. До обновления печати было слишком рано, а Аггнийцы отказывались перемещаться по поверхности.

Полгода в их клане. Полгода под землёй в клетке. Полгода истязаний. Когда я вернулась в дом, то не проронила ни слова о том, что там происходило. Ни моя мать, ни братья, ни Руслан не знают, что происходило. Я отказывалась говорить об этом вслух. Сомневаюсь, что даже другие Аггнийцы знали. Только я, Гризон и Лироти.

Когда моё зрение прояснилось, а воспоминания ослабили свой поток, я ясно взглянула на девушку. Ёжик тёмных волос, которые им запрещали отращивать. Шрам на шее — единственное, что Аггнийцами позволяли, чтобы отличаться от других. Длинные волосы, разная одежда и звать друг друга по именам, если только то не крайний случай — всё запрещалось. Но не шрамы. Такие, как у девушки. У неё была бабочка на шее. С неровными выпуклыми краями.

Передо мной стояла девушка Аггниец. Я видела её впервые в жизни. Сомневаюсь, что в её намерения входило покалечить меня, потому что девушка выглядела очень озадаченной.

Тем не менее, я не смогла сдержать волну отвращения. Злости. Ненависти. Я провела в клетке у Агннийцев шесть месяцев. Один из них наносил разные увечья на моё тело. Я помнила Ворона, который растягивал мою кожу, в те редкие моменты, когда мне удавалось говорить.

Я знала, что не все Аггнийцы такие. Знала, что есть Аггнийцы, которые жаждали возвращения клана Вэй. Знала и не могла избавиться от мысли, что должна бежать как можно быстрее. Как можно дальше.

— Это… явно не то, чего я ожидала… — пролепетала я, разглядывая людей в масках.

— А что, по твоему, должно было быть? — Николай наклонился ко мне, чтобы голос его звучал тихо.

— Тайные заговоры против совета? Кровавые жертовоприношения? Поклонения Дизам? Не знаю, но точно не это.

Здесь было… весело. Казалось, что собрались только простолюдины, потому что все носили изношенные, местами рваные одежды. Их лица украшали обычные маски, сделанные из всего, что попалось под руку.

Люди здесь переговаривались, веселились и танцевали вокруг разгорающегося костра. На девушках были простенькие сарафаны, а на парнях — разноцветные рубашки со штанами. На мне тоже был обычное серое платье с коротким рукавом и такого же типа кардиган. Волосы я оставила распущенными, и теперь те липли влажными прядями к шее.

— Люди приходят сюда скорбеть и почувствовать себя на свободе от Совета Истребителей, — сказала Амика за моей спиной.

Я невольно напряглась, когда услышала её голос. После той заминки на крыльце я не сказала Амике ни слова. Просто и спокойно последовала за Николаем в дом. Внутри он выглядел больше, чем снаружи.