Михаил ничего не ответил. Вместо этого мой брат уставился в стол и положил подбородок на сложенные в замок руки. Я покачала головой, повторяя его жест, и обвела взглядом комнату. Дом у Амики и Мики был небольшой. Главная дверь вела в длинный коридор, полностью покрытый чёрным сплавом, к которому мне запретили прикасаться голой кожей. В конце этого коридора была ещё одна железная дверь, которая пускала в обычную человеческую гостиную. По середине стоял широкий диван с серой обивкой, а за ним была кухня, где сейчас молча сидели я и Михаил, уставившись в лакированную деревянную поверхность стола. Справа от нас плотные занавеси, не пропускающие лучи солнца. Комнату освещали маслянная лампа и пара свечей. А с левой стороны от дивана вела лестница на второй этаж, откуда Мика и спустил моего брата.

На пленника тот не особо походил. Выглядел он бодро, такое ощущение, словно только из купальни. Светлые волосы распушились, делая его похожим на цыплёнка. Похоже, Мика дал ему свою одежду, потому что серая, местами испачканная и порванная футболка плотно обтягивала плечи моего брата, который был, может и ниже, но крепче Аггнийца. Хотя, в силу возраста, во внешности и телосложении Михаила ещё присутствовала детская угловатость.

Я провела подошвой по паркету, вдавливая ступню в пол, чтобы ощутить контуры печати. Снова посмотрела на брата, убеждаясь, что вреда ему не причинили. Но я всё равно не могла не спросить:

— Тебе делали больно, когда похитили?

— Признаюсь, сам момент похищения был не из приятных, — заговорил он. — Тот Войд был очень вспыльчивым и явно торопился, — он ненадолго замолк и поднял на меня взгляд почти серых, как у меня глаз. — Но как только меня привели в дом этого наказника, — Михаил кивнул головой в сторону лестницы. — А это произошло почти сразу, со мной ни разу дурно не обошлись.

— Я рада… — почти прошептала я и опустила взгляд в пол.

На глаза попалась тёмно-зелёная походная сумка, которая была наполнена сменными вещами, некоторыми лечебными мазями, ягодами из леса вокруг обвала и парными кинжалами, толку от которых в моих руках не было.

— Что читаешь? — внезапно спросил Михаил, и я оторопело посмотрела на книжку. Зачем только её взяла?..

— Посоветовала одна девушка из обвала, — я заметила, как брат напрягся после этих слов. В голову пришла абсурдная мысль — а что если он волновался за меня? — Там есть огромная библиотека. Осталась от прежних хозяев.

— Ах, это… — словно сам себе сказал Михаил. — Мама ненавидит это произведение.

— Почему? — сама не знаю зачем спросила.

— Она говорит, что в этой книге слишком много сходства с театром Диз. Горбун, который любит сметану, дровосек со шрамом по середине черепа…

— Только не говори про остальных! — перебила я. — Я не продвинулась дальше первой главы.

Михаил перевёл на меня насмешливый взгляд и с умным видом отложил книгу. Этот мальчишка всегда больше меня увлекался литературой. Он перечитал полбиблиотеки по своему желанию, когда для меня это было очередное издевательство матери или задание в школе. Когда совпадало время, и мы занимались вместе, Михаил постоянно шикал на меня, когда я испускала очередной тяжкий вздох. Хоть он и выглядел совсем молодо, даже младше своего возраста, маленькой рядом с ним ощущала себя Я.

— Я думаю, тебе понравится, — кривоватая улыбка появилась на его светлом лице. — Там есть один персонаж, который очень напоминает мне тебя.

— Не удивлюсь, если это будет какой-нибудь Чумазей, — с подозрением отозвалась я.

На это брат лишь усмехнулся маминой улыбкой и принялся пролистывать страницы.

Если бы Василиса узнала, что он читал эту книгу… ей бы это не понравилось. Легенды и истории театра Диз стали сравнимы с нечистыми и проклятыми силами. В наше время поклонения и молитвы театру Диз означают греховное деяние.

Всё пошло ещё со времён хранителей, когда в маленькой деревне пропала девушка. Спустя год она вернулась обратно с розами, растущими прямо из глазниц. Девушка рассказала, что оказалась в великолепном месте, всюду украшенном золотом и драгоценными камнями. Сцена была из красного дерева с красными бархатными завесами. Прям перед ней стоял ряд из десяти кресел, в каждом из которых, включая саму девушку, сидели люди. И юноши там были, и совсем уже старики. Им показывали пьесы, название которых вспомнить девушка была не в силах. Но зато она запомнила ту красоту исполнения и мелодичное звучание голосов в песнях. А потом и саму девушку позвали на сцену (самой первой). Вышла к ней тогда женщина красивее любой живой души. В алом платье, рукава которого были украшены шипами роз, и самими цветами в пышной причёске чёрных, как ночь волос. Захвалила женщина её речами и заставила всех других актёров и зрителей её восхвалять. Затем она взяла одну розу из своей причёски. Шипы были, словно лезвие нового ножа, и они пронзили голову бедной девушки, врастая внутрь и вылезая наружу через глазницы.

Эта история об актрисе театра Диз — Королеве Роз. Само собой, есть множество таких рассказов, которые больше легенды, чем правдивые истории. Например, о мальчике, который вернулся белее снега и плакал, рассказывая, как уродливый горбун заставлял его есть сметану без перерыва. Или о хитрюге Чумазее, который растягивал канат под потолком театра, смазывал его мёдом с орехами и заставлял зрителя ходить по нему. Сам Чумазей карабкался по потолку своими липкими ладонями, и каждый раз, когда зритель падал, натравливал на него своего бешенного щенка, который слизывал мёд с чужих ступней, отгрызая кусочки плоти.