Девочка подбежала к Рае, обнимая её за плечи. Девушка всхлипывала и держалась за горло, на котором стали проступать красные пятна.

Я слышала, как Эйдан начал объясняться перед Микой, посчитав его самым спокойным в нашей компании. Я надавила на виски, чувствуя головокружение. Крепкая хватка на запястье немного привела меня в чувство, и я уставилась на злую Рузанну, чей гнев уже был направлен на меня.

— Если ты ещё хоть раз так сделаешь… — начала она.

— То что? Что ты сделаешь? — сразу заявила я, ощутив в себе волну гнева. — Я могу использовать твой страх против тебя и размозжить, словно букашку. Что ты сделаешь? Снова пойдёшь жечь всех в округе и подвергать нас угрозе? Повзрослей, Рузанна. Они не перестанут презирать нас, только потому что ты реагируешь, как школьник.

— Нас? — с издёвкой прошипела она в ответ. — Нет никаких нас. Ты родилась с золотой ложкой во рту, окружённая Лирайцами. Что ты можешь знать о презрении, если вас учат презирать всех вокруг?

— Больше, чем ты думаешь, — холодно произнесла я, из последних сил сдерживая свой дар. Он замораживал все мои внутренности. Органы, кожу и кости, словно намеревался раскрошить их в песок, лишь бы вырваться. — Иначе зачем мне менять такую идеальную жизнь на кучку пропитанных ненавистью и обидой на весь мир Полумесяцев? Ты хотя бы признаёшь себя, а мне не позволяли даже этого.

Прежде чем ледяное цунами накрыло меня полностью, я вырвала руку из её грубой хватки и пошла к выходу. Гнев бурлил во мне словно кипяток, который испарялся от столкновения со стеной льда. Это чувство завладевало мной всё больше, утягивая. Смутно знакомое оно прохладой протекало под кожей, посылая мурашки. Такое я уже испытывала однажды… Беспросветное, безэмоциональное и одинокое чувство. Словно всё перестало иметь смысл, остался лишь страх неизбежного и ужас перед тем, чего ты никогда не поймёшь.

Я выбежала в широкий холл, слыша за спиной, как Саша успокаивает Рузанну. Я нервно дышала и старалась прийти в себя, потому что истерика во дворце мне точно не поможет. Мои руки тряслись, стоило вспомнить слова Рузанны. Я не знала презрения? Да я росла в нём! Варилась с самого детства, получая его от матери. Человека, который должен был стать мне опорой и поддержкой, а не спихивать на точно такого же старшего брата. Эта женщина на моё десятилетие отвела меня во всеми забытые пещеры, где Аггнийцы приковали к железному креслу и нанесли три печати, от которых я три недели страдала лихорадкой.

Я зашла в какую-то тёмную нишу, которая находилась в проходе под лестницей. Чувствовала, что меня сейчас стошнит, и зажала рот руками. Дрожь постепенно начинала сходить на нет, как и волна холодной ярости. Я словно услышала, как кровь снова заструилась по венам. Осознание того, что я наговорила, накрыло меня. Ещё никогда я так не злилась. Разве что когда Иван впервые поднял на меня руку и закрыл на чердаке моей комнаты на несколько часов. Тогда я перебила всю мебель и исцарапала руки в кровь. Но этот гнев был другим. От него не хотелось рвать и метать. Мне захотелось сомкнуть весь свой дар вокруг шеи Рузанны, потому что в тот момент я чувствовала, какую боль и злость вселяли в меня её слова. Мне хотелось наблюдать, как когти её страха будут проникать всё глубже, пока не сомкнутся на том живом, что делало её человеком.

В проходе рядом с нишей раздались голоса, и я вжалась в стену.

— Поторапливайся давай! — тихим шёпотом кричал мальчишеский голос. — Говорят, что там опять этот приезжий Гриил, ты обязана увидеть.

Приезжий Гриил? Неужели он говорил о Николае? И ведь вправду, от него ни слуху, ни духу всё утро. Не мог же разговор с Королём и Королевой настолько затянуться, верно?

Не особо задумываясь, что делаю, я последовала за удаляющимися детьми. Мальчик и девочка (на вид ещё школьники) бежали по тёмному проходу, в конце сворачивая направо. Я слепо последовала за ними, потому что иначе пришлось бы столкнуться с Рузанной и остальными Полумесяцами, а этого мне хотелось меньше всего. Запоздалое чувство стыда поднялось во мне, стоило вспомнить фразу «кучка пропитанных ненавистью и обидой на весь мир Полумесяцев». Возможно, я перегнула палку. Но и Рузанне не стоило срывать на меня гнев из-за неудавшейся вендетты. Если бы Миб нанесла серьёзную травму прислуге дворца Фрим, то мало того что влетело бы Николаю (в чём я не сомневалась), так ещё и нам бы досталось.

До встречи с моей семьёй осталось полторы недели. Нам ни к чему лишние проблемы или ещё хуже — оказаться в Хорайском Обвале Чертей. Правителям, как правило, не нужен был весомый повод, чтобы кого-то туда сослать. Достаточно одной оплошности.

Я всё больше погружалась в темноту, пока не наткнулась на стену из камня. Справа была окутанная мраком ниша, в конце которой можно было заметить тусклое свечение одинокого факела на стене. Я шла к огню, понятия не имея, куда идти дальше. Когда наконец добралась до пламени, пляшущего в торшере, я принялась выискивать хоть что-то в дали. Света было немного, только на пять шагов хватало. Остальной свой путь я проделала вслепую, надеясь, что этот поступок не навлечёт на меня неприятности.

После двадцати четырёх шагов, которые я считала, чтобы немного успокоить нервы, до моих ушей снова донеслось шипение. В конце концов, этот слабый звук привёл к маленькой лестнице, которая вела в подвал с одной единственной дверью. Хотя, то больше была комната. Может, когда-то здесь кто-то жил или это было местом прислуги, но сейчас всё было завалено коробками и старыми полотнами.

Я медленно подошла к двери, прикладываясь к ней ухом. Невольно вздрогнула, когда услышала резкие громкие крики. По слуху там было не меньше десяти человек. Деревянная дверь тряслась, словно в неё постоянно кого-то толкали.