— Ради тех, кто был тебе дорог, ты предал меня, Азгар? Ради чужих ли жизней ты мучил моих братьев и сестер? Ради собственной жалкой жизни и власти ты переступил кровные клятвы, бывший младший Страж, — он плюнул, с удовольствием гглядя, как стекает кровавая дорожка по холеному лицу. — Людишки. Как вы мерзки мне, продажные мелочные душонки, рвущиеся к мимолётной власти!

Ирр замер. Рука с одним лишь единственным квадратным перстнем на пальцах поднялась, стирая кровавый плевок — и опустилась.

Кинъярэ расхохотался, глядя прямо в глаза тому, кого когда-то сам посвящал своей Матери.

— А у тебя все еще не хватает духа поднять на меня руку по-настоящему, — алькон чуть дернулся в кресле. Волна волос упала на лицо, скрывая исказившиеся черты, — хоть что-то от тебя ещё осталось… насильник и детоубийца.

Вспышка оглушающего молчания. Кулак, врезавшийся в стену у самого виска. И снова смех — безумный, горький.

— Ты окончательно свихнулся, Рэй…

Прохладная ладонь ложится на лоб, и чужое давление, и боль исчезают.

— Порка уже окончена?

Глаза в глаза. И так хотелось бы не видеть в чужих вину, смешанную с болью. — Что ты крутишь за моей спиной, Рэй? Нарушить заклятие невозможно!

— Тебе это сказали те, кто его накладывал? Отщепенцы и прихвостни Жизни?

— А ты много знаешь, Рэй. Будь осторожнее, если не хочешь распрощаться с остатками жизни… — Азгар отошел и встал у двери, оперевшись о стену, — ведь ты не один…

Кинъярэ медленно встал, чувствуя, как активируется регенерация и кружится голова. В темных до черноты глазах предателя не было ни презрения, ни ненависти — только бесконечная усталость.

— Хочешь все последствия снова сбросить на меня? Тебе ведь не привыкать, Аз? Не ожидаешь же ты, что я сейчас прослежусь от умиления и воспылаю желанием тебе помочь?

Драгоценнейший качнулся, впиваясь когтями в стену, отбросил волосы с лица назад. Шаг. Хвост извивается кольцами, мечтая сжаться на чьей-то шее.

— Даже и не думал. У тебя не так много шансов выбраться из этого дерьма, Рэй. Их почти нет ни у кого из нас, я слишком поздно понял…

— Что продешевил и продался не тому?

Молчание. Хриплое дыхание.

— А ты умеешь быть жестоким…

Змеиные глаза, казалось, отражают пепел Серых полей.

— Ты еще не представляешь, насколько, — эхом ввинчивается в мозг ледяное шипение, — ты просто не представляешь…

Что ж, он узнал гораздо больше, чем продавшийся мерзавец хотел ему сказать. Все нити старого заговора ведут в одну сторону — к адептам Жизни. И это ему нравится меньше всего. В какую игру сейчас играет Иландер? Старый убийца слишком хитер, чтобы поставить не на того. По стылому коридору разносится тихий могильный свист.

А за стеной, скорчившись, прижавшись лбом к осыпавшейся штукатурке, замер темноволосый мужчина. Из темных глаз ушла ненависть, оставив лишь стылую тоску.

— Сильнее, чем я сам, ты не сможешь проклясть меня, друг мой…

Он не слышит, как распахивается вторая, внутренняя дверь, о которой не знал алькон. Только и успевает, что вздрогнуть, когда удар бросает его на колени.

— Ты стал слишком сентиментален, брат…

Тихо и неслышно спускается тишина на ступени. Мягкой бархатной лапой она ступала по серому выщербленному полу у портала, заставляла замереть, настороженно оглядываясь по сторонам, и едва слышно выругаться под нос, увидев, как ползет по стенам такая же мглисто-блеклая плесень.

Не простая плесень… и площадка по ту сторону портала отнюдь не простая. Она заражена — и давно. Серая лихоманка. Йаррэ лихорадочно проверила магические резервы, сканируя осторожно окружающее пространство и параллельно старалась вспомнить все об этом мерзком заклятье… ведь Мастер рассказывал… На губах мелькнула злая улыбка.

Сюда она попала вторым прыжком, так и не доехав до владений айтири. Первую половину пути миссия преодолела практически без препятствий, а вот вторую… Как только они пересекли границы иррейна, вокруг, как по команде, активизировались разбойники. Как будто только и ждали, что их. Организованные и прекрасно снабженные банды наводили на размышления… Уходя в глубь леса после очередного нападения, их отряд разделился на небольшие группы. Такая вот группа из пяти существ и набрела на старый портал, скрытый мощными стволами древних сплетённых деревьев. Шагать в непроверенную заброшенную портальную арку — чистое самоубийство. Вот только ждать, пока тебя растерзают ищейки, или, позабавившись, расстреляют из арбалетов разбойники… Лучше уж расщепиться при перемещении. Только вот в процессе активации портала оказалось, что уйти может только она одна. Вернее, один человек… но приказали уходить ей. Жаль ли было оставлять своих спутников? Да, они априори были её врагами, но… она начала уважать их за силу духа и воинскую верность. На сердце было тяжело, из горла непроизвольно вырывалось рычание — буянила драконья сущность. Ей не нравилось отступление, все больше напоминающее позорное бегство. Кому же так не хочется допустить их к адептам Жизни? И всех ли их, или только ту группу, в которой находилась она?