Хрустнула под ногой то ли ветка, то ли камешек, попавший под ботинок.

Всколыхнулась серая марь, казалось, готовая сдвинуть свои границы — и рвануться вперед ловчей сетью, пожирая нечаянную жертву. В глазах потемнело — то ли от страха, то ли от бешенства. Йаррэ рывком выпрямилась — и закричала. Дико, отчаянно, вкладывая в этот крик всю свою силу, всю жажду жизни, всю ненависть, что теплилась на дне души. Мир. Замер. Застыл — робкий, изменчивый, нерешительный. И взорвался вокруг сверхновой, потонув в белом пламени, исходящем от тела. Оно расходилось в разные стороны — и ослепительным, пронзительным светом рассеивалось вокруг, выжигая всю скверну в пещере.

— Изящно сработано, Благословенная Дочь, — хриплый усталый голос разнесся эхом, заставляя вздрогнуть, выходя из транса — и тут же ощериться, оскалиться, вглядываясь вперед.

С краю, у стены, совсем рядом с проходом, ведущим, судя по всему, не наружу, а в следующее помещение, замер мужчина. Бледно-землистая кожа. Точеные резкие черты лица настоящего аристократа. Миндалевидные глаза, заостренные уши, упрямый подбородок — и черные узоры, ползущие по телу. Изломанные пальцы сжимали длинный тонкий клинок, хищно блеснувший вдруг голубой искрой.

— Вы спасли мне жизнь, — незнакомец легко, изящно поднялся, будто и не испытывал боли — и поклонился в пояс, коснувшись ладонью лба, — я этого не забуду и отдам долг, Драгоценнейшая.

Из горла вырывался тихий рык.

— Откуда вы знаете, кто я, и кто вы такой?

Мужчина выпрямился, чуть качнувшись вперед, хищно дернулись крылья носа, словно вынюхивая что-то, неведомое ей.

— Совсем молоденькая… — выдохнул удивленно, — но откуда? Ведь давно не рождались… Неужели сумасшедший Кин нашел выход?

В руке помимо воли вспыхнула призрачная от-ха — оружие, напомнившее ей косу из прошлого мира. Этот мужчина был опасен — об этом кричали все чувства, все ощущения. Он был очень похож на гравюру айтири — но для дитя Жизни в его ауре было слишком много Тьмы и Смерти. Казалось, он пропитан ими насквозь.

— Боишься меня? — казалось, тот читает её мысли. Усмехнулся почти ласково, убирая с лица темные пряди, — не бойся. Я никогда не причиню вред Детям.

— Детям?

— Её Детям. Нашим Детям. Отец должен заботиться о своих Детях, — и этот ненормальный широко улыбнулся, показывая ряд острых — и совсем не светлых зубов, — ты уберегла меня от очередной смерти, девочка, и я тебя не оставлю. Тем более нам, так или иначе, придется отсюда выбираться, ведь те, кто охотиться за тобой, и те, кто оставил меня здесь, могут прийти и проверить.

От-ха дрогнула в руке, но Йаррэ слишком хорошо помнила предупреждения Мастера.

— Поклянитесь своей бессмертной душой, что не причините мне вреда ни делом, ни словом, ни действием, ни бездействием и выведите в безопасное место!

Этот невозможный нелюдь… расхохотался. Надрывно, словно хотел вместо этого заплакать, но — заливисто.

— Клянусь своей сущностью бессмертной и душой, отданной моей Атали!

Вокруг него полыхнула ослепительная Тьма, принося знакомый мертвенный запах асфодели. Да что здесь творится?! Кто он и откуда здесь сила Смерти? Но… сейчас нет времени расспрашивать. Остается только в который раз понадеяться на чужую благодарность и честность.

Атали? Пара, — услужливо подсказала память. А мужчина уже соединял их ладони. Миг — и серп света пробил их насквозь, выбивая лишь изумленный вскрик. Он привел в свидетели и свою кровь. Безумный маг! Вот так скрепить их древними узами! Липкий осадок страха и собственной беспомощности не желал проходить.

Бледные бескровные губы шевельнулись — и коснулись их ладоней. Он слизнул кровь, не вынимая из ладоней оружия, и кивком приказал ей сделать то же самое. Во что она снова влезла? Зачем решилась на такое? Смогла бы уйти отсюда сама! Но — что-то подсказывало — возможно, жадный блеск тьмы в чужих глазах, извивающиеся живые узоры чужого проклятья, или… недалеко она бы ушла отсюда.

— Я никогда не обижу свое дитя, свою кровь! Митали… — малышка?

Чужая кровь оказалась на вкус слаще иного вина — и это напугало ещё сильнее. Припав к ней — она ощутила в этот миг себя воистину всемогущей. Словно парила над землей, слышала биение чужих сердец и шепот душ, шелест трав, попискивание мыши и ворчание хищника в засаде. А ещё она ощутила совсем рядом магию настолько отвратительную и противоестественную, что её буквально затошнило от ощущения опасности. Он был… прав…

— Нам не дадут уйти.

Клинок, пронзивший ладони, исчез, а раны заросли. Сложно привыкнуть.

— Нас теперь двое. Плох тот отец, который оставляет в беде свое Дитя, — последнее слово он произносил раз за разом на диалекте альконов. Ilte. Дитя. Не просто обращение, нет. Мой ребенок. Моё дитя. Кровный родич. Но разве есть время разбираться с чужим сумасшествием? — Мы победим, — мужчина легко перехватывает свои длинные волосы какой-то тряпкой и беспечно подмигивает.

Миг — и в его правой руке материализуется налитая силой Смерти призрачная от-ха, куда больше и сильнее её собственной. Второй удар сердца. Она думала, что больше удивиться невозможно — но в его левой руке появляется длинная темно-зелёная лоза, шевелящая ядовитыми лепестками. Боевое оружие айтири. Лоза Жизни. Да кто он такой?!