Увы, Владыка Кариньяр не устыдился и не исчез, продолжая смотреть снизу вверх. На то, что он перестанет ехидничать, и им позволят уединиться, надежды не было.

— Так и не скажешь мне, что это был за ритуал? — шепнула тихо. — Я ведь и сама узнать могу, да и подозрения… закрадываются… Драгоценнейший мой.

— Ты скоро все узнаешь, не беспокойся. Все, что я делаю — я делаю тебе во благо.

Посмотрела на него прямо, спокойно. Искренность его слов Риаррэ ценила превыше всего. Мастер никогда не лгал ей.

— Я тебе верю, — так просто и естественно стало теперь говорить это «ты», — второй дракон — Йер? Как он? — спросила с тревогой, не решаясь задать вопрос о другом альконе.

— В порядке, насколько это возможно, — мужчина взял её за руку, переплетая пальцы, и начал медленно спускаться вниз, — в его случае, — уточнил, продолжая крепко обвивать хвостом за талию, — все решится после ритуала… Нэкро Сайнар тоже с нами — он скоро придет в себя, и…

— Ирр? — не сумела сдержать крик изумления, увидев, кого именно двое альконов осторожно переносят на носилках внутрь.

— Тиш-шше!

— Они… не знают, кто он? — сообразила, резко отвернувшись.

— Естественно, нет. И, если мне нужно, чтобы Азгар выжил, то и не узнают.

Да, это решение имело смысл. Обозленные альконы бывшего ирра не пощадят. И, пусть у неё самой ещё не успели толком образоваться именно к этому магу какие-либо счеты, но…

— Почему ты его пощадил? Я имею право задать этот вопрос?

Усталость. Терпкая нотка тоски. Благодарность. Чужие чувства проникали под кожу, щекочась и смущая.

— Потому что он пожертвовал собой, закрыв сына.

Ответ на мгновение выбил дух, ошеломляя. Люди… сколько живешь — никогда не научишься их понимать, не сможешь предугадать чужие действия! Даже самый отъявленный мерзавец может в единый миг проявить благородство.

— Считаешь, для него не все ещё кончено? Даже после всего, что он творил? — она не осуждала — просто интересовалась.

Мужская дружба не то, что женская. Мужчина порой способен простить то, за что женщина уничтожит.

— Он был юн и глуп, когда все началось, а после уже был не волен что-либо изменить. Он ведь — кривая усмешка ранит холодные черты, — даже защищал нас по-своему, как мог. Иначе я был бы мертв задолго до нашего знакомства. Азгар сам оказался марионеткой своего старшего брата-близнеца. Того самого мальца, которого когда-то мой отец вопреки всем законам напоил собственной кровью. А тот не только выздоровел, но и обрел подобие наших сил, так и не переродившись в полноценного алькона.

— И из-за этого все произошло?

Хотелось нервно засмеяться. Миллионы смертей, перекроенная карта мира, вымирающая раса и заточенные боги… Из-за амбиций сумасшедшего человечка! Судьба воистину раздает странные карты, играя с безумным Шутом.

Она молча сжала его пальцы, не отводя взгляда. Кажется, отстранишься — и Кинъярэ исчезнет, растворится, распадется на частички пепла, развеиваясь по ветру. Если падать во тьму — то только вместе. Её алькон вскинул голову вдруг, дрогнул, жадно смотря вперед, словно не веря. С серебристо-серых ступеней сбежала гибкая огненноволосая фигура. Братья замерли, смотря друг на друга. Так же, как и она на Кина несколько минут назад — неверяще, словно перед тобой фантом, а не существо из плоти и крови. Младший дернулся первым — не побежал, подошел медленно, осторожно. Дернулись крылья носа, хищно втягивая воздух. Он поднял руку, словно касаясь стены напротив, в странном знаке приветствия. Кинъярэ без единого слова повторил его жест, и впервые тонкие бледные губы дрогнули в подобии улыбки. Их ладони соединились в мягкой вспышке сияния цвета лунной ночи.

— Смерть видит тебя, брат, — звенящий от напряжения голос Гирьена.

— Смерть укрывает тебя своим покровом, брат, — ровно откликнулся Шэннэ, но Клинку трудно обмануть Гардэ — она ощущала его восторг, переходящий в бешеное ликование, всей душой.

И от этих слов, и от этих сдержанных жестов и их сияющих глаз, и от стоящего неподалеку мортэли Кариньяра, стиснувшего пальцы до побелевших костяшек, протяжно щемило сердце и хотелось плакать — исключительно от счастья. Ради таких вот мгновений и хочется бежать вперед, жить, дышать, сражаться — чтобы все дорогие сердцу пытались делать робкие попытки улыбнуться. Не шарахались от объятий. Сами хотели жить, пытались вновь поверить.

Она повернулась, подходя к бывшему Владыке альконов. Нет, жалость — не то чувство, которое смог бы оценить этот прошедший через бездну унижений мужчина.

— Хорошо, — негромко заметил бывший владыка, смотря уже куда-то в сторону — не на сыновей. Что он хотел там увидеть? Погибшую Гардэ? Мертвых друзей? Своих богов? — Теперь у нас есть шанс выстоять и выжить, Круг полон, осталось лишь попытаться провести ритуал, пока наши враги не пришли в себя. Уничтожение самого серьезного, но лишь одного противника — ещё не победа в войне. Нас ещё нет.