— И чего ты зубы сушишь! — гневным, плаксивым голосом воскликнула она, порываясь подскочить с места.

— Ты такая глупая, — наконец утихомирился парень. — Есть свиток или нет, он не обязан нас связывать. Флатэс мне как-то говорил, что тайны и не должны связывать людей, связывать должны дружеские узы. Тайны же со временем разрушают взаимоотношения. Мы не герои книжек, где всех сближает общий секрет, мы обычные люди и можем общаться вне зависимости от секретов.

— Но как же остальные! Все разошлись в разные стороны, разве это не значит, что именно свиток и держал нас всех рядом друг с другом, что тогда будет дальше?

Малер пожал плечами, задумался и кинул взгляд на поле.

— Избавимся от него. Если, конечно, хочешь, мы будем держать ухо в остро и приглянем за преподавателями. Ребята правы, так недалеко и в земле оказаться. А я ещё не готов гнить и кормиться всяких личинок. Давай лучше забудем про все эти тайны и попробуем наладить связь без всего этого дерьма? Помнится, мне ты говорила про вечеринку, может стоит начать с неё?

Тихо хныкнув, Калеса резким порывом обхватила Малера и прижалась к его тёплой груди, зарываясь в куртку. Её охватило тепло, и приятый аромат кедра, имбиря и жасмина. Амкапир стиснула его сильнее, стараясь скрыть слёзы облегчения, катящиеся по щекам. Академец же, казалось, и вовсе опешил и даже попытался отстранится.

— Не надо. Пожалуйста, давай посидим так немного. Всему пару минут, большего мне не нужно.

Ветер буйно разлетелся в стороны и обдал их яростным порывом. В этот миг Калеса услышала, как Малер улыбнулся и осторожно приобнял её, положив свой подбородок на её макушку.

========== Глава 26. Откровения на грани безумия. Часть 1 ==========

Академия кувелов,столики на улице

Пробираясь между толкающихся студентов, Флатэс шёл с подносом в руках, глядя себе под ноги пустым взглядом. Его кости пробирал ужас. Казалось, вот-вот и ноги не выдержат его веса, земля обмякнет, провалится и похоронит под почвой, в которой он стремительно увязнет.

Стискивая пальцы, он кидает взгляд по сторонам. Чувствуя, что задыхается в толпе, академец резко разворачивается и устремляется за угол здания академии. Легкие горят, дышать нечем, словно неведомый огонь сжигает весь воздух и не даёт нормально продохнуть. Хватаясь за грудь одной рукой, Игнэйр понимает, что сердцебиение учащается и болезненно отдаётся при каждом вдохе.

Голова начала кружиться, и он пошатнулся.

«Да приди же ты в себя! Ничего такого ведь и не случилось! Подумаешь приступ паники, ты же знаешь, что делать! Чем я могу сейчас воспользоваться, давай же, думай!» — отчитывая себя мысленно, Флатэс начал бегать глазами по сторонам и искать по пять предметов.

— Вилка, стакан, тарелка, — он забормотал себе под нос.

Дыхание постепенно начало приходить в норму, но точно нехотя.

— Только не снова, только не снова, — Игнэйр говорил самому себе. Стоило ему вновь задуматься о поездке домой, по желанию отца, как паника снова накатила на него, но уже с новой силой. — Не могу домой… мне нельзя. Дурная голова, прекрати это, прекрати!

Понимая, что так просто приступ не пройдёт и что счёт предметов уже не поможет, он истерически тихо начал посмеиваться. Поставил поднос на землю и запустил пальцы в волосы, глядя широко распахнутыми глазами на отливающую синевой траву под ногами. Перевернувшись, Игнэйр уселся, вытянул руки на согнутых коленях и запрокинул голову. Сердце в груди не унималось, оно колотило по рёбрам давно знакомую ему симфонию, ненавистную и тошнотворную.

Перед глазами пополз белый шум, дышать стало ещё тяжелее. Кожу охватило противными огнём и холодом одновременно. Безразлично уцепившись за грудь, он рванул рубашку; несколько пуговиц отлетели и глухо попадали рядом. Академец же этим действием точно попытался выдрать из груди сердце, чтобы оно перестало ему напоминать о самом ужасном. Пальцы дрожали, как и все тело, от чего создавалось впечатление, будто они больше не подчиняются ему, словно Флатэс просто застрял внутри этой оболочки. Безумная улыбка, наполненная болью, расползлась по губам.

«Отец написал, что в скором времени скажет, когда хочет видеть меня. Зачем… он же должен всё понимать!» — в отчаянии подумал академец.

— Флатэс, это ты? — женский голос пробился через кусты, за которыми он прятался. Оклик не вызвал в нём совершенно ничего. Парень даже не пошевелился, даже не позаботился о том, чтобы снова стать тем озорным мальчишкой, с которым все знакомы.

Девушка пробралась к нему и встала, закрывая собой солнце. Игнэйр даже не сразу смог понять кто перед ним стоит, но когда в силуэте он увидел Анисию, страх кольнул позвоночник и задел сердце.

— Ты чего тут расселся?

— А, Лаура, — безразлично потянул Флатэс. — Чего тебе?

Тэнкальт опустилась на корточки, расположив свой обеденный поднос рядом на траву. Она впилась в его лицо своими яркими глазами цвета яшмы и обеспокоено принялась изучать состояние парня. Повисло молчание. Никто из них не знал, что говорить, а Игнэйру говорить и вовсе ничего не хотелось.

Он перевёл свой взгляд на неё и вспомнил, как она зашлась в истерике за кустами у реки Светлой Девы. Вспомнил, как её била дрожь и как нескончаемым потоком текли слёзы.