Игнэйру оставалось наблюдать за тем, как кожа на руках высыхает, покрывается корочкой, а после трескается. От сильнейшей боли, обуявшего страха и бешено бьющегося сердца, Флатэс начал размахивать руками, пытаясь сбросить огонь, хоть как-то прекратить свои страдания. Наступающая Экли уверенно притянула дикое пламя в кольцо.

Кричащий во всё горло юноша повалился на землю, заливаясь горькими и не менее горячими слезами. Кожу раздирало с такой силой, что наступила до одури отупляющая боль. Старшая сестра успела утянуть пламя как раз до того момента, как кожа начала раздуваться в пузыри. Ингелео застыл на месте с ошарашенным взглядом, его тело била дрожь, а глаза раскраснелись. Казалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Элисар поднял тревогу, завопив во весь голос:

— На помощь! Огонь! Помогите! Кто-нибудь!

Задыхаясь на земле, Игнэйр поднял глаза и посмотрел в сторону сестры. Та продолжала упрямо сражаться с огнём, который подчиняться не желал ни в какую и бросался в разные стороны подобно разъярённому кабритену.

В следующее мгновение слух порезал истеричный крик. Не справившуюся с напором Экли, начали охватывать жалящие языки, яростно и беспощадно. Крючась на земле, Флатэс видел, как одну сторону сестры пожирал огонь, чувствовал омерзительную зловонию, от которой желудок наверняка бы скрутило, не испытывай он не менее сильную агонию. Только сейчас он понял, что не переставал кричать ни на секунду, потому как начал задыхаться, а голосовые связки раздирало.

На глазах, кожа сестры уже начала обращаться в пузыри, которые лопались, заполняя воздух всё новыми приторно-тошнотными запахами. Она истошно завопила, повалившись на землю и принялась кататься.

«Это всё моя вина», — единственная мысль, сумевшая прорваться к мальчику, буквально душила его, пока слёзы застилали глаза и, казалось, прожигали щёки.

Он даже не понял, в какой момент подоспели взрослые, слышал только удушающе пугающие вопли матери, видел, как она ревёт, вызывая помощь.

Прежде чем потерять сознание от болевого шока, Флатэс успел запомнить только то, как на него и сестру выливали ведро за ведром воды и мысль, что он сгубил сестру своей эгоистичностью и самоуверенностью. Последнее что он увидел — Экли лежала обездвижено и не дышала.

Академия кувелов,общежития студентов

— Что там с Ланией? — спросила Анисия, усевшись на кровать Флатэса.

Девушка села по-турецки и принялась разглядывать учинённый двумя парнями бардак: вещи, грудящиеся на стульях и полу, небольшая кучка грязной посуды, задвинутая к стене и скрывающаяся за разбросанными тетрадями. Игнэйра немного смущало, что она наведалась к нему в комнату, когда в ней царил такой беспорядок. Но старался не выдавать своего смущения и стыда, а потому, как бы невзначай, начал ходить и собирать свои вещи, складывать, а после скидывать в шкаф.

— Не знаю, я ушёл рано утром вместе с Лаурой. Изначально мы хотели сходить за напитками, но решили наведаться попозже и разошлись по общагам, — пожал плечами академец, подхватывая одну из своих ярких толстовок.

— И вы их там одних оставили? А если Валтис и Малер драку не затеют?

— Не затеют, Валтис свалил ещё раньше нас. Мы проснулись от того, что он ушёл. Кажется, ему кто-то позвонил или он кому-то, без понятия.

Анисия выдохнула и закусила щёку изнутри, а после повернулась к окну.

— Мне не даёт покоя вид Лании. Она была такая бледная. Надеюсь ничего серьёзного. Думаешь она отключилась из-за того, что перепила?

Флатэс услышал жужжание и начал крутиться на месте, сканируя глазами пространство. Огляделся ещё раз и заметил на тумбе свой айкофэт, чей экран яро подсвечивался.

— Если честно, то я впервые видел, чтобы она пила. Наверное, и правда переборщила. У меня самого, честно говоря, голова ещё побаливает. Даже не представляю, как смог добежать вчера до академии, — неловко усмехнулся Флатэс, потирая макушку.

Гостья разразилась звонким смехом и принялась вытирать выступившие слезы в уголках глаз. Игнэйр в это время лишь улыбнулся в смятении и потопал к тумбочке.

— Как вспомню, что вы с Элисаром танцевали, так до слёз пробирает! Вы бы видели себя со стороны, это было что-то невероятное. А, он, кстати, живой вообще?

Академец поднял айкофэт и открыл папку с входящими. Задорная улыбка медленно сошла с губ. Он успел лишь поблагодарить себя за то, что стоял спиной к подруге и она не видела его мрачного выражения лица.

Желудок противно скрутило, а желчь поползла вверх, оставляя после себя ещё более омерзительный привкус. Стуки сердца стали настолько громкими, что заложили уши и болезненного запульсировали в висках. По телу пробежала дрожь, что мигом сковала тело. Единственное, что он мог делать — читать раз за разом строчки сообщения. Кожу под митенками зажгло. От этого показалось, что весь воздух в комнате накалился, запылал; дышать стало трудно. Резко подхватив бутылку воды, Флатэс сделал несколько жадных глотков, пытаясь избавиться от омерзительного солоноватого привкуса во рту.