— Хотя нет, я перепутал, такой изгой, как ты, вообще не в праве называться мужиком, — Ингелео пожал плечами и нарочно ухмыльнулся. — Ты член припрятал в коробку какую, чтобы не выделяться? Он, наверное, иссох весь.

Малер решил расслабиться прежде, чем отвечать: он думал, какую же реакцию в итоге хочет получить от оппонента. Чуть вскинув голову, он ухмыльнулся.

— А тебе бы вообще хоть какая-нибудь компания не помешала, а то, видно, своей токсичности и сам не вывозишь уже. — Он вперил взгляд в Ингелео. — Хотя нет, никто такую гадюку не вытерпит, разве что мазохист, да и тот сбежит.

Отщепенец ждал, продолжая поддерживать зрительный контакт, всё то время, что Ингелео спокойно смотрел на него. Он уже собрался вернуться к разговору с Ланией, как услышал смешок, заставивший обратить внимание на гадюку вновь.

— Да уж лучше одному, чем с такой забитой сворой. Мне даже жаль тебя: ты так пыжился, чтобы выдать что-то достойное, но в итоге, как обычно, обосрался.

Малера невероятно нервировало, что едкий на слова сокурсник вечно к нему лез. Пусть личной вражды между ними и не было, зато присутствовала лютая неприязнь. На самом деле оба хорошо понимали, что их короткие стычки происходят не из-за ненависти друг к другу, а из-за общего знакомого. Только отщепенец собрался ответить, преисполнившись злобой, как с другого конца аудитории последовал голос:

— Знаешь, Ингелео, тебе ли к людям цепляться и решать, кто и к какому кругу относится? Ты свои круги, как перчатки меняешь, так и сидел бы тихо.

Реакция Ингелео потрясла Малера, ведь тот вдруг разозлился, замер, ненавистно глядя в пространство.

— Мог бы и со мной поздороваться, чёртов оболтус.

Малер посмотрел на близкого друга и того самого «общего знакомого», который был самым первым при счёте на пальцах и занимал самое важное место — Флатэса. Непоседливый, шумный и весёлый парень с огненно-красными волосами, что нарушал спокойствие одним только появлением. Он всегда заряжал Малера бурной энергией, как бы тот не сопротивлялся. Лёгкая усмешка скользнула на губы отщепенца, когда он по-птичьи склонил голову набок, посмотрел на Флатэса и кивнул.

— Да кто бы говорил, — вновь подал голос Ингелео и принял привычный колючий вид. — Защищаешь убогую кучку? Тебе тоже коробку дать или хватит напальчника?

Малер уже собрался ответить, как Флатэс его опередил:

— А ты тот ещё извращенец, раз прикидываешь у кого и какой. Что-то старик задерживается, и где его Тёмный носит, — беспечно протараторил он и протяжно выдохнул с ноткой смеха.

Малеру казалось, что Флатэс сказал это так, будто ждёт какое-то чудо, способное прервать конфликт, однако друг постоянно вёл себя подобным образом. Пытался сгладить острые углы шуткой или переводом темы.

Малер и заметить не успел, как напряглись его плечи и руки сжались в кулаки.

Неуверенное, словно лёгкое дуновение ветра, касание заставило Малера перевести взгляд на Ланию. Она нерешительно подняла на него глаза и посмотрела с мольбой, хотя взгляд отвела почти сразу. Он видел, как она мнётся и решает, стоит ли говорить что-то или всё же лучше промолчать. Подруга продолжала цепляться за рукав куртки, пока в её глазах бегали огоньки сомнения.

— Не нужно, Малер, он того не стоит.

Ему оставалось только выдохнуть, чтобы не потерять терпение. Из-за слов Лании он успокоился, хоть и продолжил презирать Ингелео за змеиный нрав. На плечо Малера упала ладонь, чуть сжавшая его. Звонок известил студентов о начале занятия.

— Выпустишь пар на стадионе, а сейчас дуй в свой кабинет, а то старик не любит, когда посторонние задерживаются в его аудитории после звонка. — Флатэс дружелюбно улыбнулся и после потрепал друга.

Малер пожал губами. Он почувствовал поддержку в жестах товарища. Отщепенец в который раз мысленно благодарил Флатэса за то, что тот стал его другом и почти всегда принимал сторону Малера, даже если тот порой не был прав. Конечно, если дело не касалось их личного спора.

Дверь в кабинет шумно распахнулась, ударилась о стену и жалобно скрипнула, точно возмутилась наглости опоздавших. Хлопок разлетелся по аудитории и попрыгал от нижнего ряда к верхнему. Дрогнула и голографическая доска над столом преподавателя, что находился на помосте. Оконные стёкла забрюзжали, возмущаясь учинённому балагану. Короткие занавески слегка покачнулись, точно раздувшаяся девичья юбка, и поспешили прикрыть «наготу» широких окон. Не пострадали разве что портреты, развернувшаяся во всю стену карта и причудливые цветочные горшки, расставленные в углах кабинета.

Точно вихрь в аудиторию влетели брат с сестрой. Малер имел представления об этой парочке, но дружить не дружил, да и не собирался, уверенный, что так избежит лишних проблем. Хотя бы потому, что считал их для себя не самой подходящей компанией.

— Профессора нет, чудесно! — Эльтен расслабленно выдохнул и опёрся плечом о дверной косяк. Он пытался отдышаться, вероятно, бежать пришлось со всех ног.

— Придурок! Иди на место, пока не получил пинка для скорости! — Люксальта протолкнула брата вперёд и вошла следом.