Она чувствовала себя бременем, которое Малеру приходилось неизбежно тащить. Это угнетало так сильно, ведь казалось, будто Нобилиа мешает ему спокойно жить и заводить новые знакомства. Особенно хорошо она начала это понимать, когда он стал плотно общаться с Калесой. По всей видимости, Присфидум мог быть к ней неравнодушен, по крайней мере так думала Лания; в грудь закрадывалась печаль. Чувство вины и обиды связывали её по рукам и ногам, даже если хотела освободить его от балласта — боялась, что он уйдёт навсегда, оставив её позади, а догнать она его просто-напросто не сможет.

А ведь порой она так мечтает стать сильнее и идти с ним наравне. Однако мечты остаются лишь мечтами, ведь осмелиться сделать шаг на этот путь она продолжает бояться по сей день.

Академия кувелов,коридоры здания

Сжавшись и сканируя каждого студента на пути, Кэнсаль неслась сквозь толпу, отчаянно пробираясь к выходу и, как казалось, спасению — в общежитие. Ей совсем не импонировало снова попасться на глаза Инетте, которую она так старательно избегала весь этот день и то прошедшее время, когда приходилось залечивать раны и сотрясаться приступами истерики после избиения. На памяти академки то была самая жестокая выходка обидчицы. Столько ярости и ненависти в её глазах она ещё не видела.

Черепашка уже давно подозревала о том, что мучительница просто выплёскивает на неё злость, но не понимала за что именно и почему на ней, ведь поначалу стычки с ней были безобидны, пока не перешли в порой откровенную травлю, а позже и рукоприкладство.

Кэнсаль закусила губу, и напряглась, как только покинула стены академии, ведь оказалась на открытой площади, где ощущала себя в максимальной степени опасности, как если бы вышла куда-то без одежды. Не переставая бросать затравленные взгляды по сторонам, студентка, чтобы унять тревогу подумала о Лании.

На самом деле ей не нравилось, что та отдалялась всё больше, ещё и нашла новых друзей, ведь сама Вэнферас чувствовала себя всё более одинокой. Она закусила губу ещё сильнее, тотчас почувствовав солоноватый привкус во рту. То ли злость, то ли ревность вызвала мысль о том, что Нобилиа начала пересекаться с Ингелео, вокруг которого часто вращались думы Кэнсаль.

«А ведь Инетте он тоже нравится», — промелькнуло у неё в голове.

Вновь ужаснувшись от воспоминаний того оскала и ненавистного шипения недоброжелательницы, Вэнферас огляделась.

Она не переставала себя ругать за то, что так никому из преподавателей и не рассказала об издевательствах, а всё из-за назойливо жужжавших слов матери.

«Будь покорной, терпеливой и послушной и тогда… тогда точно добьёшься расположения», — так она говорила. Одновременно с этим в её памяти всплыло воспоминание о злополучном вечере в таберне, когда Кэнсаль была ещё подростком. Гоня прочь отвратные картины, она пришла к выводу, что если бы родительница была права, то сейчас имела всё, что только могла пожелать. Жила бы, не мотаясь от одного таберна к другому на разные смены, ела бы не объедки посетителей и уж подавно не имела, ставшей частью неё самой, параноидальности.

«И ты станешь такой же!» — гогот разразился в голове, он звучал настолько противно, что хотелось зажать уши, лишь бы не слышать его.

— Хватит, — пискнула Кэнсаль, на автомате приложив ладони к лицу, точно это могло чем-то помочь. — Я не моя мать.

«Что такое? Не нравится? Но ведь ты уже такая, как она. Ничтожная, жалкая и затравленная. Однажды ты потеряешь всё, и тогда же всё обрету я», — продолжал насмехаться невидимый собеседник.

— Замолчи! Заткнись! — бегло залепетала Кэнсаль, зажмурив глаза и ускорив шаг.

Ей казалось, что так она сможет избавиться от голоса, сможет оторваться, но если от одной мучительницы она могла попытаться сбежать, то от этого тирана никуда не могла деться.

«Обернись, дурашка. Ты уже в ловушке!» — сладко прошептал голос, вызвав в студентке бурю страха.

Она обернулась, но и пикнуть не успела, как цепкие и холодные пальцы впились в её плечо. Сердце ушло в пятки, тело пробила неистовая дрожь.

— Кэнси, а вот и ты, — издевательски приторным тоном заговорила Инетта, предвкушающе сверкнув глазами. — Мне могло показать, будто ты от меня бегаешь. Это так? — Её вторая рука юркнула под собранные в хвост волосы и дернула за корни. — А? — злее и недовольнее добавила она, продолжая давить мерзкую улыбку, от которой по коже забегали режущие мурашки.

— Не трогай меня, пожалуйста, — пропищала Вэнферас, не осмелившись посмотреть Инетте в глаза.

Загнанная в угол академка, устремила взгляд на грубый квадратный подбородок обидчицы. Из-под расплывшихся в коварной ухмылке губ, выглядывали три неровных зуба на нижней челюсти.

Инетта неожиданно невинно улыбнулась, а после вжала когти в плечо добычи ещё сильнее.

— Ну, что ты такое говоришь? Как же мне тебя не трогать?

С этими словами, она развернула Кэнсаль и повела в сторону реки и кучкующихся деревьев. На улице начало темнеть, от этого становилось ещё страшнее. Вэнферас молилась и проклинала себя за то, что не в силах выдернуться и убежать; за нелепую покорность ситуации и трусость, от которых избавиться гораздо сложнее, чем можно подумать. Не успела она и опомниться, как задира швырнула её на землю. Ужас сковал тело, язык не слушался. Она постепенно перестала понимать что-либо. Дикий страх точно заслонил ей глаза.