— Ты вернешься домой в приличное время, — приказывает она, поглаживая меня по волосам. — Неправильно, что твоя мама так часто бывает дома одна.

— Ее никогда нет дома, — возражаю я.

Мими берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ей в глаза:

— От тебя многого требовали в таком юном возрасте, но тебе тоже нужно увидеть силу, которую это создает. — В ее глазах недостаточно нежности, чтобы скрыть под ними пристальный взгляд. — Ты не будешь из-за этого обузой, Клэй. Тебе нужно стать для них утешением, и, если тебе это не нравится, то очень плохо. Однажды наступит твоя очередь. Твоя семья нуждается в тебе.

Я слегка киваю, как и всегда. Лучше просто согласиться со старшими, потому что спор в таком случае лишь пустая трата времени, а я все равно сделаю то, что хочу, но что-то ускользает от меня, и я не собираюсь сегодня вечером сдерживаться.

— Семья больше не живет в этом доме.

Она щурится и прижимает мне ближе.

— Не позволяй им увидеть это, — тихим голосом произносит она.

— Кому?

— Всем, кто, затаив дыхание, ждет, чтобы увидеть тебя несчастной, — отвечает бабушка и вздергивает подбородок, выпрямляет спину и наконец-то отпускает меня. — Не давай им такое преимущество.

Я никогда им этого не давала. Никогда не позволяла своим друзьям узнать, что мне ненавистно находиться дома. Что мои родители теперь плохо знают друг друга.

Что они плохо знают меня.

Но я устала от этой видимости, и на несколько украденных мгновений на этой неделе я получила представление о том, какой была бы жизнь без нее. Но мне вряд ли удастся снова это повторить.

Я замечаю на столе картонный тюбик с надписью «Залив Бискейн» на этикетке с фирменным бланком для письма моего отца. Залив Бискейн? Он работает над проектом под названием «Палм-Бискейн» где-то на нашем побережье, но я никогда не слышала о заливе Бискейн.

Залив…Не залив Саноа.

Шестеренки в моей голове крутятся, и я боюсь спросить. В этом городе ничего не происходит без моей бабушки, но я не уверена, что хочу знать. Я шутила над Лив по поводу того, что залив Саноа выровняют для поля для гольфа, потому что это было угрозой с самого нашего рождения. Никто никогда не думал, что это произойдет на самом деле.

Я на мгновение отбрасываю подозрения и улыбаюсь ей:

— Не все из нас могут быть такими же сильными, как ты, Мими.

— Ты видишь то, что я позволяю тебе видеть.

Она отводит взгляд, что-то еще пляшет в ее глазах.

— У каждой женщины есть секреты, Клэй, — продолжает бабушка. — У всех из нас есть свои грехи, и я не особенная. Ты можешь иметь все, что пожелаешь, столько раз, сколько захочешь, и так долго, как захочешь. — Она снова поднимает мою голову за подбородок. — До тех пор, пока это остается секретом.

Я не в силах сдержать улыбку.

— Не могу поверить, что ты говоришь мне это.

— Отказ от желаний, которые заставляют чувствовать себя живой, приводит только к двум последствиям: ущербу или смерти. Иначе мы бы сломались.

Я пристально смотрю на нее.

— Мы можем иметь то, что хотим, — повторяет она. — Тайно.

— Что, если прятаться больно?

— О, Клэй, — Мими качает головой, словно сожалеет о моей наивности, но это не задевает меня. — Все прячутся. Поколения до вас посвятили свою жизнь созданию чего-то долговечного. Работая ради долга и наследия, которые им достались. Это было важно, — она ненадолго замолкает, а затем продолжает: — Но этот дюйм — те быстрые минуты, которые они выкраивали в тени, — вот для чего они жили.

Моя кровь теплеет под кожей, волоски на руках встают дыбом, и внезапно сегодня вечером возможности кажутся бесконечными. Дюйм… Я потираю внутреннюю сторону пальца. Я сделала эту татуировку на свой день рождения в декабре, чтобы напомнить, что есть особая частичка, которую я ненавижу и люблю в себе, и это сводит меня с ума, но мне это действительно нужно, потому что это единственное, чего я с нетерпением жду. То место, куда я могу убежать в своей голове, где у меня может быть то единственное, что я на данный момент желаю.

— До тех пор, пока это остается секретом, — вновь указывает бабушка.

Да.

— Боюсь, такова цена.

Я снова киваю. С этим я смогу жить. До тех пор, пока я могу обладать ей. Спасибо, Мими.

Она подставляет мне щеку, и я быстро чмокаю ее, прежде чем подняться на ноги и поспешить из зала, пока мама меня не увидела. Оказавшись на улице, я быстро отправляю ей сообщение, сообщая, что вернусь домой поздно, и прошу забрать мои вещи из раздевалки.