— Уверен? — Спрашивает Габриэль.

— Да. Я позову, если вы мне понадобитесь.

Мы все садимся в свои машины и едем обратно в офис.

От волнения, вызванного нападением, Виктор вздыхает, а потом говорит:

— В пятницу нам доставят партию товара и нужно встретиться с новым торговцем оружием. Мы летим в Перу, или он приедет сюда?

— Будет лучше, если мы поедем к нему. Не думаю, что он пройдет через таможню с модифицированным Heckler & Koch, — бормочу я. — Кроме того, я хочу увидеть место его работы.

Виктор бросает на меня взгляд.

— Хорошая идея.

Я вздыхаю.

— Нам придется вести войну с Кастрати, прежде чем мы сможем разобраться с Тинажем. — Я хмурюсь и смотрю на Виктора. — Честно говоря, я начинаю думать, что Тинажа не существует. От него не осталось и следа.

— Я не уверен. — Виктор редко говорит такие вещи. — Но выясню.

Глава 35

МАРИЯ

Сидя в кабинете доктора Уэст, я изо всех сил стараюсь сохранять внешнее спокойствие, в то время как внутри я вне себя.

Мои глаза прикованы к моей правой руке.

Я могу справиться со шрамом.

Иисус.

Я потеряла функцию мизинца и безымянного пальца, и никакие физиопроцедуры не помогли. Они навсегда застряли в слегка согнутом положении.

— Нам повезло. По крайней мере, твоя рука функционирует на восемьдесят процентов. — говорит доктор Уэст.

Я киваю, звук сверления почти заглушает ее голос. Я загоняю это в самый глубокий уголок своего сознания, чтобы сосредоточиться, пока она дает мне инструкции о том, как ухаживать за раной, пока она полностью не заживет.

В тот момент, когда она заканчивает, я говорю:

— Спасибо. — Я смотрю на Луку. — Пойдем.

Сейчас.

Вытащи меня отсюда, блять.

Лука пожимает руку доктору Уэст и благодарит ее, прежде чем выкатить инвалидное кресло из кабинета.

Быстрее.

Коридор кажется слишком длинным, верхний свет слишком ярким.

Закрывая глаза, я представляю себя плывущей по океану, волны мягко покачивают мое тело.

Вдохни.

Задержи дыхание на пять секунд.

Выдохни.

Я повторяю процесс, делая все возможное, чтобы заглушить звуки вокруг меня.

— Мария?

Я чувствую руку Луки на своей щеке и открываю глаза под его обеспокоенным взглядом.

Я медленно опускаю взгляд на свою дрожащую руку. Опухшая кожа в том месте, где были сняты швы, не привлекает моего внимания. Я смотрю на свои пальцы, пытаясь заставить их двигаться.

Только три сгибаются и разгибаются, два других ничего не делают.

В них все еще течет моя кровь.

Светло-голубой лак для ногтей облупился, и ногти нужно подстричь.

Они больше не часть моего тела.

Мой мозг не может связаться с ними.

— Amore mio?

Я поднимаю глаза на лицо Луки, и Бог знает, откуда у меня берутся силы, но я почему-то улыбаюсь ему.

— Пойдем домой.

Мы оказываемся рядом с G-Wagon, но Лука не двигается с места. Он садится на корточки передо мной, его обеспокоенный взгляд изучает мое лицо.

— Поговори со мной.

— Я в порядке. — В моем голосе нет ни малейшего признака беспокойства.

Никаких признаков хаотических эмоций, борющихся в моей груди.

Я никогда ничего раньше не теряла. Я не знаю, как пережить потерю своих пальцев.

Лука берет меня за правую руку, и, прежде чем я могу остановить себя, я вырываю ее у него. Я прижимаю руку к груди, как будто защищаю то, что осталось от моей жизни.

— Детка, — бормочет он. Он поднимается на ноги, открывает пассажирскую дверь, затем поднимает меня из инвалидного кресла, и осторожно сажает на сиденье.

Лука обхватывает мое лицо, заставляя меня посмотреть на него.

— Я здесь. Тебе не обязательно быть сильной прямо сейчас.

Слова, я в порядке, вертятся у меня на кончике языка, но я не могу их произнести.