Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.

Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь говорил:

–  Гив ми, плиз, вот эту хреновину…

Или Федор перед кем-то извинялся:

–  Айм сори… Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я…

–  Кип райт!
– кричал Родик.
– А теперь немножко лафт!.. 0'кэй!

Англичане тоже оказались способными ребятами.

–  Доунт тач ит, мать твою, Тихон!
– кричал один, а второй переводил:

–  Не трогай это, гоод дем, ай фак ю, Тихон!

Вокруг собралась огромная толпа зевак - слушала нерусские выкрики, глазела на заморские диковинные штуки…

Прискакал блестящий офицер на коне, заорал:

–  Господин Герстнер!!! Господин Герстнер!..

Все во главе с Герстнером выскочили из помещения. Офицер растерянно оглядел полтора десятка грязных полуголых человек с инструментами в руках и приказал:

–  Немедленно позовите мне господина Герстнера!

–  Я - Герстнер!

–  Боже мой! В каком вы виде?!.. Через полчаса здесь будет государь император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немедленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!..
– и ускакал.

Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудовищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:

Из-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Первая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения для сборки паровозов.

Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинаково одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..

Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и встали лицом к народу, спиной - к очищенной площади.

–  Наши ребята!..
– гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал рукой.
– Спецслужба охраны двора.

Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вышел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет - министры, особы, приближенные к императору, генералы…

Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы мастеровых.

Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то говорил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно вслушивались в каждое его слово.

Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зайцев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рождались строки донесения:

«Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин изволили посетить их величество в сопровождении Вашего сиятельства, чему впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество произнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мастеровых, на что ответы были самые благоприятные…»

–  А ты что делаешь, братец?
– спросил Николай.

–  Колеса ставлю, ваше величество.

–  Превосходно!
– обрадовался царь.
– Я вижу, они круглые?

–  Так точно, ваше величество.

–  И железные?

–  Какие дают, такие и ставлю…

–  Но деревянных колес ты не ставишь?

–  Никак нет, ваше величество.

–  Очень интересно!..
– По этому поводу Николай решил поделиться уже государственными соображениями: - Давно, давно пора переходить на железные колеса! Я бы только посоветовал делать их как можно круглее! Но железные.

На помощь царю поспешил Бенкендорф:

–  Господин Герстнер, соблаговолите дать пояснения.

Герстнер незаметно пожал плечами и нарисовал мелом на стене круг:

–  Ваше величество, существует формула пи эр квадрат, где число «пи» можно приближенно принять за…

И Герстнер начал писать на стене «3, 145926536…»

–  Безумно, безумно интересно!
– восхищенно прервал его Николай.
– Просто замечательно!..

Тут он, к счастью своему, заметил Машу:

–  Мари!.. Здравствуйте, дитя мое! Куда вы пропали? Что же вы не заходите? Посидели бы, музыку послушали…