Надо сбежать.

– Не смотри! – крикнул Дойл. – Зови дверь.

Так я и сделала.

– Мне нужна дверь в холм неблагих.

Дверь повисла прямо в воздухе, точно как раньше.

– Никаких дверей! – заорал Шолто.

И дверь исчезла.

Рис выругался.

Холод и Мистраль нас догнали, мечи у них были в крови. Оглянувшись, я разглядела Агнес на берегу – неподвижную темную груду.

Дойл опять побежал, и за ним побежали все.

– Сделай еще что-нибудь, – сказал Аблойк, почти задыхаясь в попытке выдержать заданный Дойлом темп. – Только тихо, чтобы Шолто не расслышал.

– Что сделать? – спросила я.

– У тебя есть сила творения, – пролаял он. – Думай!

– Но что я могу? – В такой обстановке мозг у меня совсем не работал.

– Сотвори что-нибудь. – И он запнулся и упал. Когда он нагнал нас, из нового пореза на груди у него текла кровь.

– Пусть под ногами у нас будет мягкая трава!

Трава растеклась по земле зеленой рекой. Только в стороны она не распространялась, как там на острове, она росла точно на нашем пути и нигде больше.

– Еще что-нибудь, – попросил Рис. Он уступал другим в росте, и по голосу слышно было, что ему трудно держаться вровень с длинноногими стражами.

Что же можно вызвать из земли, из травы, что нас спасет? Ответ пришел. Есть одно волшебное растение.

– Пусть вырастет поле четырехлистного клевера!

Перед нами расстелилась широкая зеленая поляна, покрылась белыми цветами, и мы оказались посреди клеверного поля. Белые шарики ароматных цветов звездочками светились на зелени.

Дойл замедлил шаг и остановился, остановились и другие стражи.

– Неплохо, совсем неплохо, – выразил общую мысль Рис. – Хорошо соображаешь, когда приходится туго.

– Дикая охота идет со злыми намерениями, – сказал Холод. – Им придется остановиться у кромки поля.

Дойл посадил меня в невысокий клевер. Цветы гладили меня, словно маленькие руки.

– Четырехлистный клевер – лучшая защита от фейри, – сказала я.

– Йе, – согласился Эйб. – Только многим из преследователей не нужно идти пешком, принцесса.

– Сделай еще крышу, Мередит, – попросил Дойл.

– Из чего?

– Рябина, терн и ясень, – посоветовал Холод.

– Ох, конечно.

Если три этих дерева растут вместе – значит место волшебное, это и укрытие, и проход между мирами. В таком месте можно спастись от фейри или, наоборот, их вызвать – как это часто у нас, здесь не бывает только "да" или только "нет", а сразу "да", "нет" и еще "иногда".

Земля под нами задрожала, как при землетрясении, и кверху рванулись деревья, забросав нас вывороченной землей, камнями и клевером. Деревья тянулись вверх со звуком, похожим на бурю или крушение поезда, только не металл здесь стонал, а древесина. Никогда в жизни такого не слышала. Когда ветки сплелись над нашими головами, я оглянулась – не могла совладать с собой.

Шолто был погребен под грудой кошмарных тварей, которых он же и позвал. Извивались щупальца, двигались и сталкивались конечности и части тел, для которых у меня и названия-то не было. Везде сверкали зубы, как будто сам ветер оброс плотью и обзавелся клыками. Дядья Шолто отбивались от тварей руками и мечами, но явно проигрывали. Проигрывали, но их сопротивление все же дало нам время построить свое убежище.

Холод заслонил мне вид широкой грудью:

– Нельзя на них долго смотреть.

По щеке у него шла кровавая борозда; похоже, Агнес намеревалась выцарапать ему глаз. Я потянулась рукой к ране, и он отдернулся и перехватил мою руку.

– Это пройдет.

Он не хотел, чтобы я квохтала над ним при Мистрале. Будь здесь только Рис и Дойл, может, он и позволил бы. Но показаться слабым Мистралю он не хотел. Не знаю, что Холод чувствовал к Эйбу, но Мистраля он точно расценивал как угрозу. При соперниках мужчины слабость не проявляют. А что бы я ни думала о Мистрале, именно соперником его считали Холод и Дойл.

Я взяла Холода за руку и постаралась вести себя так, словно не замечаю его ран.

– Охоту призвал Шолто. Почему же они на него напали?

– Я ему говорил, что он слишком похож на сидхе, – ответил мне Рис. – Не просто так говорил. Не только чтобы он не поставил нас под удар.

На руку мне упала теплая капля. Я взглянула на руку: на меня капала кровь Холода. Подавив приступ страха, я спросила спокойным тоном:

– Ты сильно ранен?

Кровь текла непрерывной струей – признак нехороший.