к ней чуточку снисходительно, но вполне доброжелательно. Они в первый же день научились

делать игрушки, но все равно постоянно приглашали Дуню, чтобы всем вместе придумывать

новые модели.

Но в этот раз не успела Дуняша соскочить с саней, как увидела во дворе Петра Яковлевича, и

тот вновь был не в духе. Он стоял на двух ногах, разглядывая ровный ряд слепленных им

снежков, но лицо его исказилось от боли.

Боярич явно поджидал именно её! Любопытные племянницы Кошкиной в шубках до пят

стояли на крылечке, а увидев Дуняшу подбежали к ней, забрали корзинку с рукоделием и

стрельнув глазками на брата, выполнявшего задание лекарки по разминанию руки, со смехом

убежали в дом. Дуняша недовольно посмотрела им вслед, зная, что девчонки сейчас

распотрошат её корзинку, выбирая себе наилучшие кусочки фетра. Но боярич был важнее. Его

следовало поддержать.

Дуня сложила руки на животе и строго уставилась на Петра Яковлевича. Он хмыкнул, но

прошелся перед ней туда-сюда. Дуняша обратила внимание, что походка боярича выглядит

затрудненной, но вполне естественной, а значит мастеру удалось сделать ступню подвижной. В

месте крепления она меняет угол наклона и не приходится делать круговые движения, чтобы

подтянуть ногу. Но парень морщился при ходьбе.

— Натирает? — понятливо спросила она и Петр Яковлевич согласно кивнул.

— Плохо. Надо думать, что можно сделать иначе. Катерина или мастер что-нибудь дельное

советуют?

Петр Яковлевич выдохнул сквозь зубы и поискал глазами место, где можно было сесть. Он

давно уже гулял, приучая себя двигаться по неровной поверхности и разминая руку, а потом

увидел Дуньку. Мать могла бы по его просьбе провести девчонку в семейную горницу, но ему

захотелось поговорить с ней без свидетелей.

Дуня же огляделась, потом метнулась в сторону и с кряхтением подкатила небольшой

бочонок.

— Вот! — величаво повела она рукой, предлагая бояричу сесть. Он задорно улыбнулся и

плюхнулся, не удержав стона облегчения.

— Странная ты, — высказался он, переведя дух.

Дуняша пожала плечиками и бросив взгляд на вытянутую искусственную ногу, наставительно произнесла:

— Привыкать к протезу нужно, но если растревожишь рубец, то придется месяцами ждать, чтобы сделать следующую попытку. В этом деле надо поспешать не торопясь.

Петр хотел было отмахнуться, потому что лекарка не один раз одергивала его, чтобы он не

торопился, но Дунька опять что-то забавно-умное ляпнула.

— Как-как?

— Поспешать не торопясь, — медленно повторила девочка, наставительно покачивая

пальцем.

Боярич хмыкнул, а Дуня вежливо поинтересовалась:

— Как рука?

Петр Яковлевич приподнял обе руки, и Доронина деловито обмерила рукава полушубка

пальцами.

— Ты чего щупаешь меня? — обалдело воскликнул боярич.

— А ты для чего их мне протягиваешь?

— Чтобы показать…

— Так через одежду ничего не видно.

Парень обиженно запыхтел, но девчонка была права. И тут она выдала:

— Вот бы мне такие же сильные руки! А то я упарилась шерсть валять… — тут Дуня

бросила взгляд на верхние окошки, где без неё творят и вытворяют разные игрушечки.

— Чего? — боярич захохотал.

Дунька же обиженно насупилась и это его ещё больше развеселило.

Во дворе стали появляться слуги и прогуливаться. Всем было любопытно посмотреть, на чем

сидит боярич и с кем ему весело. Пётр Яковлевич пригрозил всем найти работу и двор вновь

опустел. Разве что Дунина Любашка продолжала маячить возле крыльца, а боевой холоп

остался караулить свою боярышню у ворот.

— Уморила, — выдохнул он. — Не дуйся. Обскажи лучше ещё раз про креслице на колесах.

— Ой, — встрепенулась Дуня, — я тут думала и кое-что надумала!

Боярич насмешливо закатил глаза, но девочку это не смутило:

— Понимаешь, по грязи и снегу колеса не годятся, но можно сделать ленту-цеплялку!

— Чего?

— Обмотать железной лентой с пупырками пяток маленьких колесиков, которые поставить в

ряд, — с придыханием произнесла Дуня. Она гордилась возможностью двинуть прогресс в