– Хочешь как своя мать?! Упахиваться с ночи до утра, потому что твой милый муж выберет себе помоложе?! Она тоже была красивой женщиной, но только что ей это дало?! Настоящая женщина ценит себя! Она знает себе цену!

– Красота- не товар… Вы сами себе противоречите… И да, лучше так, никому не должной, чем так, как… та ваша Алина, которой вы сунули пачку денег в лицо… Это она, по-Вашему, настоящая женщина?!

Он замирает. Но это вовсе не передышка. Просто Тамер подавляет волну эмоций, которые готовы взорваться. Страшно. Боязно… Наверное, это красная черта…

– Сейчас я покажу тебе, как должна выглядеть настоящая женщина…- шепчет он хрипло и тут же действует.

Его кисть одним движением ослабляет тугой узел на халате, отчего края пеньюара расходятся, открывая вид на мое белье.

Он цокает.

– Разве можно надевать под такую тонкую, почти ювелирную работу, столь примитивное исподнее?

Я успеваю только ахнуть, когда он одним рывком разрывает чашечки бюстгальтера и тут же повязки трусов, которые безмолвными тряпками опадают на пол.

Вскрикиваю и стыдливо прикрываюсь, отведя глаза.

Сердце вот-вот выпрыгнет от унижения и ужаса. Я перед ним почти голая, не считая этой материи…

Почти так же, как тогда в хаммам… Неужели я так разгневала его, что он сделает то, о чем грозился…

Берет за подбородок. Направляет лицо на наше отражение.

– Успокойся. Я не буду тебя насиловать. И даже разглядывать не буду. Опусти руки…

Молча и обреченно выполняю его приказ, не дыша.

К моем облегчению, халат прикрывает соски, оставляя на виду лишь ложбинку между грудей. Я не выдерживаю и все-таки закрываю кистью лобок. Он видит этот жест и усмехается.

– Помогу тебе,- говорит и тут же ловко совершает несколько манипуляций поясом. Так, что одна его сторона оказывается между моих ног.

Он дергает ее конец на себя, заставляя меня вскрикнуть, потому что теперь тонкая шелковая ткань впивается в мою плоть…

– Посмотри на рукава этого халата, Майя. Ты видишь, что это?

– Вышивка…- тонко выдыхаю я…

– Ты знаешь, что вышито на рукавах этого халата, Майя?

– Я вижу арабскую вязь на тонкой сетке…

Тамер резко натягивает зажатый у него в руке край халата. Я громко выдыхаю.

– Если бы ты не навязывала свои темы Устазу Фаресу и была бы более усердна на уроке каллиграфии, то смогла бы прочитать, что здесь зашифровано…Я судорожно цепляюсь за витиеватые узоры, но тщетно. Мозг отказывается работать.

– Сдаешься?

– Сдаюсь,- выдыхаю и чувствую, как он начинает мучительное трение тканью между моих ног. Пальцы на руках непроизвольно хватаются за мраморный край трюмо. Я глубоко дышу. Он снова делает так, что по моему телу бегают сотни иголок. Это сладко и мучительно.

– Смотри на мое отражение,- приказывает рвано.

Черт. Я сейчас взорвусь. Не вынесу этой пытки. Не вынесу этой наглости.

Дыхание Тамера тоже порывистое. Порывистое и рваное. Он жадно впивается глазами в мою плоть, гуляет по приоткрытым полушариям грудей, хватает воздух ртом.

– Это отрывок из арабского любовного стихотворения великого поэта Махмуда Дервиша, Майя. И оно гласит: «Я сказал: говори о ней над моей могилой и смотри, как она возвращает меня к жизни…»

Наши глаза пересеклись. Я судорожно втянула в себя воздух, потому что в этот самый момент он снова натянул пояс, как поводья и начала свою сладкую пытку.

– Над этим халатом трудились тридцать вышивальщиц, чтобы успеть подарить его тебе в срок. Он уникален. И это стихотворение- одно из моих любимых. Ожерелье, которое ждало тебя в коробке «К…е», которое ты отвергла, тоже уникально. Да будет тебе известно, что основную прибыль ювелирные дома получают не от типовых штампованных украшений, а от индивидуальных работ. Эта работа создана специально под изгибы твоей шеи… И в ней тоже зашифровано мое послание тебе…

Ткань снова впивается в мою плоть и я не выдерживаю, кричу. Качаюсь. Если бы не его сильные руки, я бы давно упала на пол… Прямо к его ногам.

Закрываю глаза, чувствуя, как жар приливает к губам внизу. Тело сладко простреливают судороги.

– Еще вчера я был очарован твоим интересом к моему миру. А сегодня… Сегодня ты разочаровала меня своей девичеьей заносчивостью, апломбом и ребячеством, Майя. Я бы не стал унижать себя тривиальными подарками тебе. Иначе бы сейчас передо мной была другая женщина…

Снова сжал ткань. Снова заставил вскрикнуть. Я схожу с ума. Я вот-вот кончу. Закатываю глаза и…

Вдруг чувствую, как он отступает, оставляя меня качаться на месте. Как безвольно падает на пол хвост пояса.