Старый дом в историческом центре города был хорош той сытой купеческой красотой, которой далеко до изящества и лёгкости дворцов и парковых павильонов итальянских архитекторов. Он был массивен, добротен и самодоволен, гордо глядел на неширокую улицу, выпятив круглые балкончики и крепко упираясь в брусчатку толстыми колоннами. Широкое крыльцо с невысокими ступенями вело к тяжёлым двустворчатым дверям из тёмного дерева. На смену дворецкому в ливрее пришли высокоточные и бесшумные механизмы немецких и швейцарских мастеров, поэтому створки распахнулись неожиданно легко.

Я вошёл в просторный холл и увидел, как из неприметной будочки вышел консьерж, он же охранник, и вперил в меня профессионально неприветливый взгляд.

– Я к госпоже Демидовой, – небрежно сообщил я, направляясь к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. В руках у меня были цветы и фирменный пакет с логотипом известной кондитерской.

– Вас ожидают? – голос консьержа был холоден, как смешанный со снегом дождь, который начинался за окном.

– Нет, но, уверяю вас, Степанида Алексеевна меня примет.

– Минутку, – он заступил мне дорогу, но я не стал настаивать и ругаться, а просто положил цветы и пакет на банкетку. Затем огляделся и с лёгкой улыбкой – это всегда так замечательно раздражает окружающих! – стал ждать результата переговоров.

– Проходите, – заставив себя улыбнуться, проговорил консьерж через пару минут, завершив быстрый разговор по телефону. Я довольно улыбнулся, мол, я же говорил, и неспешно пошёл по знакомой лестнице. Сколько я тут не был? Лет двадцать? Двадцать пять? Да, наверное, около четверти века… Ковровая дорожка, разумеется, уже другая, как и охрана. Да и я выгляжу иначе, и это один из самых неприятных моментов моего по сути дела бесконечного существования: внешность приходится регулярно менять. Ведь не будешь объяснять всем подряд, почему окружающие стареют, а ты нет! Какое-то время удаётся отговариваться здоровым образом жизни и достижениями современной косметологии, а потом один человек исчезает, а другой – его коллега и преемник – появляется. Я, правда, стараюсь подбирать личины максимально схожие по основным признакам: высокий рост, хорошая фигура, тёмные волосы и глаза, классические черты лица. Просто на всякий случай…

За всеми этими размышлениями я не заметил, как поднялся на второй этаж и остановился перед массивной старинной дверью, на которой скромно, но внушительно поблёскивала медная табличка.

«Демидова Степанида Алексеевна. Целитель»

Скромненько, но с должной долей многозначительности, и слово такое ёмкое – «целитель». Под ним много чего можно скрыть: и экстрасенсорные способности, и травничество, и психологию, и ведьмовство… Последнее к хозяйке квартиры было наиболее применимо, ибо была Степанида свет Алексеевна именно ведьмой. Сильной, умной, опытной, и, что удивительно, не входивший ни в один из ковенов. За это коллеги – назовём их так – её не любили и пакостили при малейшей возможности. Степаниду это совершенно не волновало, так что в конкурентную борьбу между ковенами она не лезла, но и своего не упускала. В итоге ведьмы, видимо, смирились, и между моей приятельницей и остальным ведьмовским сообществом – весьма, кстати, многочисленным – установилось некое перемирие.

Я прислушался и едва заметно покачал головой, почувствовав внимательный взгляд. Вслед за этим за дверью раздался звонкий стук каблучков, замок щёлкнул, и передо мной появилась удивительно красивая молодая женщина.

Она окинула меня насмешливым взглядом и, не говоря ни слова, жестом пригласила войти. Я благодарно кивнул и шагнул в уютный холл, оформленный в бежевых и шоколадных тонах с редкими вкраплениями зелени.

– Здравствуй, Стелла, – я улыбнулся и мимоходом небрежно стряхнул простенькое проклятье, которое хозяйка квартиры успела на меня бросить.

– Здравствуй, Антонио, – ответила она, и у меня – как и всегда при звуках её мягкого, грудного, чарующего голоса – по спине пробежали мурашки. – Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя.

– Ну, согласись, дорогая, что двойная попытка убийства – совершенно не повод для разрыва отношений! Каких только недоразумений не случается между старыми друзьями, не так ли?

– Действительно, – она лукаво улыбнулась, став ещё очаровательнее, хотя, казалось бы, это было уже невозможно. – Это такие мелочи, что и говорить-то о них не стоит. Но что привело тебя ко мне, Антонио? Если мне не изменяет память, а она мне, как правило, не изменяет, в последний раз ты сказал, что никогда больше не попросишь меня о помощи.

– А почему ты решила, что я пришёл с просьбой?

Я без спроса расположился в уютном кресле и лучезарно улыбнулся Стелле – это имя нравилось мне больше, чем Степанида, Стефания, Сильфида и масса других, которыми ведьма пользовалась за то время, что мы были знакомы.

– А зачем же ещё? Ведь не для того, чтобы принести мне цветы и пирожные, верно? Итак, Антонио, что тебе нужно?

– Ну, раз уж ты не веришь в моё желание тебя увидеть, – тут она фыркнула, – то перейду к делу. Скажи, дорогая, не говорит ли тебе что-нибудь одна из следующих фамилий: Зильберт, Лозовский, Топлев, Шляпников.

– Нет, впервые слышу, – быстро ответила Стелла, пожалуй, слишком быстро для того, чтобы это было правдой.

– Врёшь, – ласково ответил я, пытаясь угадать, чья фамилия вызвала влажный блеск глаз моей давней заклятой подружки.

– Вру, – безмятежно согласилась она, – потому как с чего бы мне с тобой откровенничать?

– Был такой травник – Синегорский, – медленно проговорил я, внимательно изучая рисунок на явно эксклюзивной ткани, которой было обито кресло.

Судя по прищуренным глазам, мгновенно растерявшим всю томность и невозмутимость, я двигался в правильном направлении.