– Присоединяюсь, – помолчав, сказал Фред, задумчиво изучая кончики бритвенно острых когтей, – на меня господин Зильберт тоже не произвёл приятного впечатления, несмотря на импозантную внешность.

– Вариант отказа не рассматривается, – я снова побарабанил пальцами по столешнице. – Во-первых, это репутационные потери, которые нам совершенно ни к чему, во-вторых, расстроенный господин Зильберт может попытаться испортить нам жизнь. Понятно, что у него ничего не получится, но ведь хлопотно и неприятно, к тому же может пострадать Леночка, а где я другую хорошую секретаршу найду? Ну и в третьих, это очень неплохие деньги, а они лишними не бывают. Я хотел в феврале на неделю моды в Милан съездить, обновить гардероб, а то начинаю чувствовать себя провинциалом.

– Слушай, Тоха, а вот на хрена тебе все эти шмотки? – вдруг поинтересовался Афоня. – Ты ж не баба дурная, чтоб за фирменным барахлом гоняться. Думаешь, типа все секут, где фирм'а, а где фуфло? А ведь сколько бабла ты на них тратишь!

– Ты не понимаешь, Афанасий, – я допил кофе и, не задумываясь, на автомате перевернул чашку, чтобы потом посмотреть на получившиеся разводы. Фред пренебрежительно фыркнул, зато череп, который вместе с невероятными по своей глубине знаниями о травах и всевозможных зельях получил от неведомого Фрола Дормидонтовича страстную любовь ко всякого рода предсказаниям и гаданиям, одобрительно мигнул зеленью в глазницах. – Я-то знаю, что это, например, подлинный Stefano Ricci, а не подделка с AliExpress, и мне от этого хорошо.

– Мажор ты, Тоха, – помолчав, осудил меня череп и переключил своё внимание на другое, – переворачивай давай, поглядим, чего там…

– Не мажор, а метросексуал, – поправил приятеля Фредерик, но Афоня замену не оценил и возмущённо клацнул челюстью.

– Ты на Тоху не гони, он пацан правильный, а не то, что ты сказал, – строго велел коту Афанасий, – за такие слова и ответить можно.

– А что я такого сказал? – совершенно искренне удивился кот. – Метросексуал – это человек, тратящий много средств на свою внешность, следящий за модой. Другими словами – денди. Понимаешь?

– А то, что ж я, думаешь, совсем дремучий? – возмутился череп. – «Денди» – всё понятно, приставка такая, у меня тоже была. Только не въезжаю я – при чём тут Тоха?

– Забудь, – помолчав, махнул лапой кот, – давайте уж лучше посмотрим на то, что там ваша кофейная гуща нам предсказывает. Это как-то безопаснее для моей нервной системы…

– Только левой, левой рукой бери, – торопливо напомнил мне Афанасий, – а то неправильно покажет…

Я, титаническим усилием воли подавив смех, перевернул чашку, и мы все трое внимательно уставились на потёки, украсившие фарфоровые стенки.

– По-моему, это зонтик, – задумчиво проговорил Фредерик, внимательно рассматривая грязно-коричневые разводы.

– Зонтик – это значит, что придётся от кого-то прятаться, – тут же пояснил череп, благодаря господину Синегорскому прекрасно разбиравшийся в материале.

– А может, шляпа, – выдвинул свою версию я, – шляпа к чему, Афоня?

– Шляпа – это к конкурентам, – череп презрительно сверкнул глазницами, – только нету у тебя таких, Тоха, так что не шляпа это.

– А ещё на месяц похоже, – кот вывернул голову под каким-то совершенно немыслимым углом.

– А это уже к новому браку, – хохотнул Афанасий, – только у Тохи и старого-то нет. Тоха, хочешь новый брак?

– Спаси меня Луна, – отмахнулся я, – мне и вас хватает.

– Зря ты так, Антуан, – с упрёком проговорил кот и осуждающе покачал головой, – мы ведь к тебе со всей нашей несуществующей душой, а ты не ценишь!

– Угу, вы ещё скажите, что я злой и что вы от меня уходите к более чуткому некроманту с тонкой душевной организацией, – я покачал головой, а помощники растерянно переглянулись, после чего более прямой и непосредственный Афоня решил уточнить:

– А такие что, есть? В смысле ты не один некромант, что ли?

– В этом городе один, – я задумался, – даже, наверное, в этой стране. Ну, я имею в виду настоящих некромантов, а не самозванцев, задача которых состоит в том, чтобы обдурить как можно большее количество граждан и получить с этого максимальную прибыль.

– Но ты тоже не бесплатно пашешь, – не унимался череп, – причём конкретно так…

– Я свои гонорары отрабатываю по полной, – я откинулся на спинку удобного кресла, – хотя да… деньги я люблю. А много денег люблю ещё больше. Они дают мне ощущение свободы. В общем, если ты хотел меня как-то пристыдить, то не стоит: мои клиенты явно не последний рубль мне несут, согласись. Вот господин Зильберт, например, с компаньонами…

– Кстати, ты не заметил в словах не очень уважаемого нами Виталия Павловича одну странную оговорку? – кот стал серьёзным и перебрался с лежанки на сидение «клиентского» кресла, что всегда означало у него готовность к конструктивному диалогу.

– Только одну? – я скептически посмотрел на Фредерика, так как мне казалось, что господин Зильберт хоть и не врал в открытую, но умолчал очень о многом.

– Он сказал, что о смерти этого Шляпникова знают только непосредственные участники сделки, так? – Фред переступил лапами, стараясь не вонзать когти в кожаную обивку кресла, и я, посмотрев на это, переложил бархатную лежанку со стола на сидение. Кресло было откровенно жалко. – Спасибо, Антуан. Так вот, если концессионеры в курсе, – перед кем ломать комедию?