– Это аванс, тридцать процентов, остальное по завершении, – пододвинув листок к собеседнику, сказал я. – Торг неуместен.

– Хорошо, согласен, – подумав, кивнул Виталий Павлович, – сумма серьёзная, но и я пришёл к вам с непростой просьбой, да ещё и срочной. Так что всё справедливо.

– С вами приятно работать, – улыбнулся я, – а теперь давайте проговорим детали.

Через два часа Виталий Павлович садился в машину, чувствуя себя таким вымотанным, словно лично вскопал пару гектаров целины. Рубашка промокла от пота и прилипла к спине, мышцы болели, сердце трепыхалось, и больше всего хотелось принять душ и выпить водки. Или наоборот – сначала выпить, а потом уже в душ. И потом снова выпить…

Молодой человек по имени Антон Борисович, которого порекомендовали для решения вопроса, казалось, выпил из него всю кровь, причём у Виталия Павловича было ощущение, что выпил в самом что ни на есть прямом смысле. Ему пришлось вспомнить о покойном Мише Шляпникове всё, что он знал, и даже то, чего не знал. Сумма, запрошенная этим экстрасенсом – ну не верил Зильберт ни в какую, прости Господи, некромантию! – была велика, но выхода не было. Ставки были слишком высоки, и Шляпников просто обязан был появиться и подписать документы.

3

Глава 2

Проводив господина Зильберта, я попросил Леночку сварить кофе покрепче и удобно устроился за столом. Нужно было обо многом подумать и составить план действий. Дождавшись, пока секретарша принесёт очередную чашку, я отпустил её обедать и, услышав удаляющийся бодрый стук каблучков, пультом закрыл дверь изнутри. Нужно было исключить даже призрачную возможность того, что кто-то услышит, о чём я собирался говорить со своими, не побоюсь этого слова, ассистентами.

Я произнёс нужные слова, и неподалёку от окна, освобождаясь от полога невидимости, медленно проявился небольшой столик, где расположилась бархатная кошачья лежанка и подставка, на которой сверкал изумрудными глазницами череп.

– Ну, что скажете? – я сделал глоток кофе и подумал, что пора бы махнуть куда-нибудь в отпуск. Туда, где много солнца и неба, где мужчины носят белые гандуры и клетчатые бело-красные гутры, где небоскрёбы пронзают почти всегда безоблачное небо, а банки надёжны и не зависят от странностей европейского мышления.

– Мутное дельце, Тоха, ну их на хрен, таких продуманных, – череп, как всегда, был незатейлив и категоричен в высказываниях.

За те два месяца, что прошли с момента присоединения Афанасия к нашей неоднозначной компании и превращения слаженного дуэта в трио, он вполне освоился. С Фредом они поначалу скандалили так, что искры сыпались, но потом как-то притёрлись, перестали воспринимать друг друга как конкурентов и даже почти сдружились. Афанасий, смирившийся в итоге с именем Афоня, постепенно учился разговаривать не только матом, но и другими словами. Кот делился с ним историями, которых знал какое-то нереальное количество, а череп, в свою очередь, развлекал нового приятеля рассказами из своей богатой на криминальные события жизни. Я пару раз послушал… В общем, сериал «Бригада» на минималке…

Тем не менее знания, обладателем которых так внезапно стал бывший Бизон, постепенно как-то систематизировались и улеглись в его непривычной к активному мыслительному процессу голове. Теперь на мои просьбы сообщить ту или иную информацию он реагировал недолгим жужжанием и каким-то пощелкиванием. Что там в пустом черепе могло издавать такие звуки, даже я предположить не возьмусь, всё равно не угадаю. Но сведения он после этого выдавал чётко, связно и исключительно по делу. Да и вообще Афоня оказался парнем наблюдательным, по-своему, по-бандитски, честным и принципиальным и на удивление сообразительным. Идеи, которые он порой озвучивал, заслуживали внимательного рассмотрения, а даваемые им характеристики часто оказывались удивительно точными.

Меня Афоня называл Тохой, в серьёзных ситуациях – боссом, не признавая никаких других вариантов, правда, поначалу пару раз попытался придумать мне «погоняло». Я этой идеей не вдохновился и предложил креативному черепу вернуться на место постоянной дислокации. Возвращаться на заброшенное зареченское кладбище он не захотел, и в итоге мы остановились на Тохе. Мне не сложно, а ему приятно.

Так и повелось: кот по установившейся веками – я не оговорился – традиции называл меня Антуаном, череп – Тохой, а клиенты – Антоном Борисовичем.

Кота после долгих скандалов и разбирательств череп называл исключительно Фёдором. Когда Фредерик попробовал возмутиться, в качестве альтернативы ему были предложены следующие варианты: Серый, Барсик, Хрыч (не спрашивайте меня, почему!) и Феофан. Впечатлённый кот подумал и решил согласиться на более или менее нейтрального Фёдора.

– А что с ним не так, с клиентом сегодняшним? – поинтересовался я. – Жду оценок, идей, предположений, версий… В общем, как всегда.

– Гнилой он, меня чуйка никогда не подводит, Тоха. Вроде и улыбается, а сам только и думает, как перо в бок вогнать. Не своими руками, ясное дело, но не вязался бы ты с ним.