– Доченька, давай уже поправляйся! У меня скоро свадьба!

Вот на голосе мамы я окончательно прихожу в себя. Открываю глаза. Я не дома. В богато убранной спальне в роскошном стиле. Сажусь на королевской кровати. Голова кружится. В глаза бьет яркое солнце. Окна приоткрыты и оттуда льется знойный ветерок. Где-то вдали будто чудится плеск волн.

– Не так резко, доченька, - приговаривает мама, сидя рядом. – Ты еще очень слаба.

– Мама… - разлепляю я губы. – Где я? Что это все значит?

– Ты заболела, доченька. – мама подносит к моим губам стакан с водой, и я жадно выпиваю его до конца. – Резко свалилась с вирусом. Хорошо, хоть Амир, Амин и Дана сразу поняли, что с тобой неладное. Они подняли трубку твоего телефона, когда я звонила утром, и рассказали мне.

– Боже, страшно подумать, как испугались мои малыши, бедные дети!

– Они спасли тебя, Лиля! Я как узнала, сразу сообщила Омару, он тут же взял свой самолет и полетел за вами.

– Значит, он мне не причудился?

– Нет. Он тут же вызвал врачей, те поставили диагноз, и Омар привез тебя к себе.

– А дети?

– Вместе с детьми, разумеется!

В комнату, на наши голоса прибегают мои карапузики.

– Ты очнулась, мамочка!

– Ты выздоровела!

– Пойдем на пляж!

Я обнимаю своих детей, и плачу от страха за них. Ну как я могла так расклеиться? Как могла так сильно напугать их?

– Мама еще очень слабая. – напоминает бабушка. – Она еще неделю лежать будет, а на пляж пойду с вами я!

ГЛАВА 37

ЛИЛИЯ

Дети и мама выходят. Я отдыхаю какое-то время, а потом мне надоедает просто так лежать. Я встаю. Я еще очень слабая, голова кружится, но лежать я больше не могу. Хочу хотя бы попить чаю.

Это – действительно дом Омара. Тот самый, куда он нас приглашал, когда в гости заявились две его бывшие жены. Я узнаю комнаты, помещения. В доме как будто тихо и пусто. Наверно, Омар на работе. А слуги неслышно выполняют работу по дому.

Из какой-то комнаты слышен детский плач. Настойчивый, горький. Мой материнский инстинкт тут же поднимает голову. Не так давно мои малыши тоже были младенцами, и этот отчаянный вопль я хорошо помню, причем в тройном размере, когда Амир, Амин и Дана плакали сразу втроем, одновременно.

Спешу на этот самый плач, а сердце при этом болезненно сдавливается. В роскошно обставленной комнате, в нежной девчачьей розовой колыбельке, точно, как у принцессы, кричит малышка. Девочка одета в подгузник, белоснежный комбинезончик и кружевной чепчик.

Малышка просто очаровательная. Я подхожу к ней, и улыбаюсь. Это ведь маленькая Даночка! Именно такой моя малышка была пять лет назад, когда только родилась.

– Ну и что ты плачешь? – умиляюсь я карапузику.

Малышка замолкает. Хлопает на меня глазками. Наверно, моя речь непонятна ей, хотя ей несколько недель отроду, она не понимает ни один язык, только интонацию.

Малышка смотрит на меня, а потом как разрыдается горьким плачем.

– Ну что ты, солнышко, ну не плачь, - уговариваю ее.

Бесполезно. Малышка плачет и плачет. Наверно, голодная, или подгузник полный. Бедная, скорее всего это дочь погибшей жены Омара. Малышка совсем крохотная, а уже потеряла маму. Мое сердце сжимается сильнее. Я как представлю, что мои дети могли бы остаться без меня, так и вздрогну.

– Иди ко мне, солнышко, вот так! – осторожно беру малышку на руки, по памяти укладываю ее так, чтобы ей было удобно на руках. Ведь сама не так давно нянчила дни и ночи напролет своих карапузиков.

Малышка у меня на руках успокаивается и засыпает. Ну надо же, ласковое солнышко, просто хотела на ручки!

Я баюкаю ее, слегка покачиваю, и мне становится так радостно, так хорошо на душе! Мои карапузики выросли, и их уже особо не поняньчиешь, а я так скучаю по этим материнским радостям.

– Ты встала? – раздается позади ЕГО голос.

Резко оборачиваюсь с малышкой на руках.

Омар смотрит на меня сверху вниз, и в глазах его столько нежности.

– Вот… малышка плакала. – оправдываюсь я. – Я вышла ее успокоить.

– Похоже ты ей понравилась. – замечает Омар.

– Это твоя дочь? – уточняю я.