– Лап? – удивился капитан.

Я его ёрничества проигнорировал:

– Вот смотри, они устроили нам ловушку, но мы не повелись. При этом мы никуда не уходим. Значит, что?

– Что? – переспросил капитан.

– Ещё раз: в лес пойти мы побоялись, значит, не так уж мы и сильны. И это, кстати сказать, чистая правда. Но и сваливать не стали, значит, на что-то надеемся. На что?

– Да, – зачем-то согласился со мной Синяхин.

– Что «Да»? На что мы рассчитываем?

Я смотрел на капитана и ждал ответа.

– Это ты сейчас у меня спрашиваешь? – уточнил он.

– Нет, блин! У папы римского! Ну, ты кого-нибудь ещё здесь видишь?

Как раз в этот момент к нам подошёл Буцин. С бутылкой чего-то мутного и молочно-бледного.

– Ты вот, Андрюха, сам боишься и всех пугаешь, – начал он. – Давай, выпей с нами, и сразу дрожать перестанешь!

Надо было свести всё это в шутку:

– Пластуны не боятся, они осторожничают, а если дрожат, то только от холода. Наливай, за одно и согреемся!

– А вам не кажется, господа офицеры, что на возлияния надобно хотя бы разрешение у командира испросить?

– Нет, не кажется! – ответил я. – Во-первых, стресс снять, а во-вторых…

– Что снять? – перебил меня Буцин.

Вот как ему объяснить?

– Что-что, перенервничали все сегодня, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Это – да-а-а! – согласились оба.

– Ну, так запить надо!

– А во-вторых?

– Что «во-вторых»? – не понял Буцин.

– Ну, он сказал: «А во-вторых…» и ты его перебил, – ответил ему капитан.

– Я же не нарочно, – отмазался поручик. – Он там слова иноземные говорил, вот я не понял и переспросил.

Капитан махнул на него рукой и, вновь обращаясь ко мне, спросил:

– Так что, во-вторых?

За время их препирательств я успел придумать ответ поумнее:

– Спиридоныч, он же уже приготовился выпить, и твой запрет ему всё равно не помешает это сделать.

Поручик помотал головой, но выглядело это как полное согласие с высказанной мною мыслью.

– Ну, а если ты что-то не можешь предотвратить, то лучше всего это возглавить. Вот и подай команду на разлив.

– Ты посмотри, Коля, какой человек! Всё понимает! Из тебя, Андрюха, толковый командир бы вышел. Эх, жаль не ты нами командуешь.

Синюхин пристально посмотрел на Буцина. Нехорошо так посмотрел. Но тот развёл руками и произнёс в оправдание:

– Коль, это я про нашего полкового командира.

Как будто такое объяснение уже не могло принизить авторитета капитана среди подчинённых.

– Наливай, стратег! – произнёс, усмехаясь Синюхин.

После первой, закушенной салом, Спиридоныч спросил у меня:

– Ты на самом деле думаешь, что они чего-то там затевают?

Судя по тому, что показывал он при этом в сторону леса, вопрос был про шуралеев.

– Знаешь, Коля, я одного видел вблизи, шагов с пятнадцати, и на полном серьёзе полагаю, что ребята они не только смышлёные, но ещё и коварные. Поэтому и предлагал отойти от них подальше. А раз не отошли, то хотя бы не расслабляться. Что мы собственно сейчас и делаем.

Я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Они посмеялись.

– А суслики? – спросил Синюхин, и на лице его не было и тени улыбки.

– Что суслики? – не понял я.

– Ты же сам говорил, что если даже суслика не видно, он всё равно есть.

Я напряг весь доступный объём памяти, вспоминая, чего я ему наговорил про сусликов.

– А-а-а!!! Это… – я махнул рукой, но одного этого жеста явно было не достаточно. – Был у нас такой ефрейтор Галагура, так вот он любил выцепить кого-нибудь из молодых, выводил его в чистое поле и спрашивал: «Видишь суслика? Вот и я не вижу, а он есть!»

– И что? – подбодрил меня поручик.

– И начинали искать. Поймают, убьют и съедят.

После минутной паузы капитан вдруг спросил:

– А если не поймают?

– Значит, не съедят! – ответил за меня Буцин и расхохотался.

Казалось, только я прилёг, как меня уже разбудили:

– Вашброть, Вы приказали разбудить Вас ко второй смене. Вот бужу, – негромко проговорил солдат.

Я нехотя поднялся. Чёртов Буцин со своей самогонкой не дал мне поспать в первую смену караула, а теперь ещё четыре часа бодрствовать. А что делать? Сам вызвался, сейчас заднюю уже не дашь.