Я не смогла сомкнуть глаз, прислушиваясь к его сопению. Смотрела на полную луну в небе. И даже когда первые лучи солнца коснулись стен спальни, меня не сморил сон. Всё-таки сушей было бы дольше и лучше для меня. Гонец от мисс Ричмонд смог бы нас догнать ещё на подступах к Виржинии, а так, что быстрее корабля? Только другой корабль.

«Анна-Мария» — большой и красивый фрегат. Поднимаясь по трапу я, вертела головой по сторонам. На палубе нас встретил капитан.

Сняв шляпу, представился:

— Капитан Рэндл к вашим услугам, миссис Монтгомери, — и после кивнул моему «мужу» в знак приветствия. — Полковник, вы не говорили, что у вас такая красивая жена. Глаза способные сразить наповал, точнее пули!

Сразу видны испанские корни! — одобрительно воскликнул он. — Моя Эс-меральда из Веракруса, но вот её предки испанские идальго, осевшие в Мексике.

Я смущённо опустила глаза. Всё-таки капитан не скрывал своего восхищения. Я бы даже сказала, откровенно рассматривал меня. Ричарда такой интерес моряка нисколько не задевал, а, наоборот, заставил гордо вы-пятить грудь.

— Я распорядился выделить вам и вашей красавице жене большую каюту. Рядом с ней маленькая коморка с кроватью. Думаю, вполне подойдёт для служанки, — говоря это капитан, бросил равнодушный взгляд на Фани

97 позади меня. — И с нами до Джеймстауна поплывёт ещё одна семейная пара. Мистер и миссис Джонс. Знаю, что по договору корабль только в вашем полном распоряжении, но отказать им я не смог.

Полковник сильнее прижал меня к себе, изображая заботливость. Ветер был северный и чуть прохладный с утра.

— Думаю, Лилия не будет против компании, и наше плавание пролетит быстрее с новыми знакомыми, — весело говорил Ричард, как будто моё слово что-то могло решить.

— Миссис Монтгомери, я не слишком вас расстроил? — улыбаясь, осве-домлялся капитан фрегата.

Попутчики на корабле меня не смущали. Меня насторожило, что знакомство может быть опасно для нашего маскарада с полковником. Любые простые вопросы, такие как: «А сколько вы женаты?», «Откуда вы родом?»,

«В какой церкви венчались?», могут стать фатальными для меня и Ричарда. Мы ведь так и не придумали историю нашей семьи. Полковника почти не было дома, а когда он появлялся, я старалась избегать оставаться с ним наедине. Боялась, что Ричард решит, предъявить права на большее, чем сон на кушетке.

— Нет, я не против попутчиков, — натянуто улыбаясь, ответила я.

— Тогда жду вас в кают-компании к обеду. Путь неблизкий. Будем зна-комиться.

Капитан поцеловал мою руку и, отвесив поклон, отошёл.

Наша каюта действительно была просторной по меркам корабля и находилась на одной палубе с каютой капитана.

Корабль только поднял паруса и начал отшвартовываться, а горничной уже немоглось, и я отпустила её передохнуть. Шатаясь из стороны в сторону девушка, то беднела, то зеленела от приступов тошноты. Я почему-то чувствовала себя довольно хорошо, хоть никогда не путешествовала морем. Но, для всех присутствующих на «Анне-Марии», жена полковника

Монтгомери пересекла с ним вместе Атлантический океан.

Усаживаясь на узкую кроватку, я с горечью отметила, что больше спальных мест в каюте нет. Как, кстати, и кушеток с креслами. Стол, ножки которого прибиты к полу, чтобы во время шторма не катался по каюте.

Сундук для вещей, пара стульев, тумба с тазом и графином — весь скудный интерьер просторной каюты. Наши поставленные друг на друга сунду-ки и коробки с вещами, немного сужали пространство, делая его более или менее обжитым. Обжитым, но скучным и серым. Даже синий пейзаж в маленьком окошке не разбавлял эту унылость. Смотря на блики солнца на воде, я вспомнила, что это лучшая каюта. Лучшая каюта, потому что находится на первой палубе. Вот остальным пассажирам и команде корабля так не повезло. Их спальные места располагались под нами, и окошек там не было. Насладиться чистым воздухом и лучами солнца они смогут, только выйдя на палубу.

— Я не была никогда в Англии и не умею лгать, — всё ещё глядя

98 в окошко, задумчиво сказала я.

— Зато мне это даётся легко, — подходя ко мне, сказал Ричард. — Ко-ролевский двор самая лучшая школа в постижении искусства лжи, Лили.

О, мой «муж» был придворным. Баловень судьбы. Неудивительно, что у полковника такие манеры, словно весь мир и люди вертятся вокруг него.

Что же такое он натворил, раз пришлось отказаться от беззаботной жизни, полной приёмов и балов? Какой проступок совершил, что вынужден год отсиживаться у чёрта на куличках? Не королеву ли соблазнил, мой «муж»?

Подумав об этом, я сама не заметила, как мои губы растянулись в улыбке.

Лишиться всего из-за вожделения, не глупо ли? Как слабы мужчины перед собственными желаниями. Родись я в Лондоне, то уже бы усвоила этот урок и без труда манипулировала сильной половиной человечества. Но, я родилась на плантации близ Сент-Огастина. Отец дал нам с Изабель христианское воспитание, внушив догмы повиновения и подчинения. Папа сам, часто говорил: «У женщины есть только одно право, быть послушной и честной женой». В тот момент я готова была рассмеяться над словами «послушной» и «честной». Я собиралась послушаться своего «мужа»