104 физическую боль. С позором я смирилась, а боль прошла. Но то, что сделал Ричард, не сравниться ни с чем. Развеяв мои страхи и подарив мне неземное удовольствие, потом он плюнул в мою душу.

Ричард брезгливо убрал мои руки с себя и, поднявшись с постели, быстро оделся. Не говоря ни слова, он ушёл, напоследок громко хлопнув дверь.

Скрутившись калачиком, я тихо заплакала. Причину такого поведения

Ричарда я знала. На торгах было заявлено, что рабыня девственна, а на деле оказалось обратное.

Полковник Монтгомери вернулся в каюту на рассвете и был пьян. Он не разбудил меня, входя, настежь открыв скрипучую дверь. Я и так не смогла сомкнуть глаз, думая, что будет дальше. Чем обернётся мне моя вынужденная ложь? И вот обманутый хозяин стоит посреди каюты. Гневно смотрит на меня холодными серыми глазами.

Подняться с постели я не соизволила и, гордо смотря на «мужа», я ждала своего приговора.

— Похоже, меня обманули, — тон его голоса был глумливым. — Только кто? Работорговец или ты? Было заявлено, что рабыня белая и девственница. Я переплатил!

Ричард повысил голос. Отчего я вздрогнула.

Безмолвная тишина повисла в каюте. Даже, казалось, шум бьющихся волн о борт корабля затих и доносившиеся с палубы голоса матросов растворились в этой натянутой тишине.

— Я жду ответа! Кто меня обманул? — ещё громче повторил Ричард.

После вчерашней ночи страх перед ним исчез. Вряд ли мистер Монтгомери прикажет высечь меня на палубе или сбросить за борт. Для объяснения таких поступков уже мало сказать: «моя рабыня, что хочу, то и делаю».

Тогда полковника обвиняли бы во лжи, чего баловень судьбы и любимец королевского двора не может допустить. Ко всему прочему, его подымят на смех. Купить рабыню и выдавать её за жену, недостойный поступок офицера английской армии. Так что мне нечего было бояться. Наш маскарад зашёл слишком далеко. Ричард сам загнал себя в угол, преподнося ложь как правду. Мой «муж» это понимал не хуже меня, поэтому требовал объяснений, а расплаты.

Учитывая все эти обстоятельства, я встала с постели и без тени раболе-пия взглянула на Ричарда. Расправив хрупкие плечики, осмелилась защищать себя, как свободная женщина.

— Чего вы ожидали, покупая рабыню, масса? — я специально сделала акцент на последнем слове, чтобы напомнить ему, кто я для него, и эти обвинения смешны. — Моя жизнь и моё тело не принадлежат мне после смерти отца. Я солгала работорговцу, но только чтобы оградить себя от по-хотливых посягательств его работников. Ведь пока я была девственницей, я была недоступна. И я не понимаю, ваших претензий по поводу переплатил и невинности. Купив куртизанку на год, вы сами говорили, что разори-105 лись бы. И она, прошедшая через множество мужчин, вас не смущает?!

Что касается невинности, то я не леди и вам не жена.

Говоря всё это, я ощущала уверенность в себе. Пусть я рабыня, но обвинять меня в том, где нет моей вины, не позволю.

Закончив свою речь, я смерила безразличным взглядом Ричарда. Как много эмоций я увидела на его лице. Сплошной круговорот рассеянности, злобы, упоения, вожделения.

Ещё несколько минут полковник не мог найти слова, чтобы достойно ответить. Мне, кажется, он их так и не нашёл. Сказал первое, что пришло в его затуманенную гневом голову.

— Ваше счастье, что вы мне не жена, — впервые он обращался ко мне на «вы». Видимо, мои слова его очень задали. — Будь вы моей женой, то после этой ночи, я потребовал бы развод. И поверьте, церковь бы одобри-ла мои требования. Ещё потребовал огромную сумму за моральный ущерб у ваших родственников. А так, Лилия, вы правы. На что я надеялся, покупая рабыню. Но, чёрт возьми! — опять закричал Ричард. — Почему, вы играли со мной, изображая невинную деву, заставляя так долго ждать?!

Ах, вот оно, что?! Он терпел, думая, что я девственница. Целых три дня потерял, подбирая удобный момент. Кто из нас двоих разочаровался больше, так это я!

— Я не играла вами! — уже кричала я. — У меня не было выбора! Будь он у меня, я бы лучше утопилась, чем стала любовницей незнакомого мне мужчины!

— Так в чём же дело?! — перебил он меня. — На ваше счастье, воды вокруг полно!

Сейчас я походила на свою мачеху. Она так же кричала, ругаясь с отцом. Вспомнив об этом, я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успоко-иться. Раньше мне это помогало прийти в себя, но почему-то сейчас было сложно. Меня ужасно трясло от злости и негодования.