Лишь на мгновение попробовать тепло ее губ и отступить, вновь скрывшись в предрассветной мгле комнаты.

Нежный девичий запах манит и кружит голову.

Быть может это просто от потери крови…

Игнат, не удержавшись от соблазна, все же проводит губами по острому подбородку, щеке, чуть завевает ухо.

— Что…что ты делаешь?

Оказывается, Кнопка уже не спит.

— Партизанишь? — хрипло смеется он ей в ушко и слегка цепляет его зубами отчего, девушка под ним чуть ли не подпрыгивает на месте.

— Ай! Я первая спросила!

— Что я делаю? — дергает бровями мужчина и чуть отстранившись, перехватывает ловкую ручку рыжей прелестницы, что точно вознамерилась лишить его вставных зубов, — Оказываю знаки внимания свой спасительнице.

— Ах, это так теперь называется?! — шипит она, — А мне казалось это самое натуральное домогательство.

— Фу, — кривится Зебл, — Какое неприятное слово. Разве ж это домогательство? Так…баловство…

— Я тебе сейчас покажу баловство!

— Вот, только не нужно рукоприкладства, Кнопка. Зря, что ли меня полночи латала. Истеку кровью, и никакой эскулап не поможет.

— Ох, — на лице Сони появляется виноватое выражение, — Давай я посмотрю, что там с повязкой.

— Да, пожалуйста. Трогай меня. Трогай.

Сонька еще больше злиться, а Игнат ничего не может с собой поделать. Ему так нравится ее дразнить, что просто невозможно удержаться.

Теплые пальчики порхают по его голому торсу, будоража не на шутку разыгравшееся воображение, и только пульсирующий болью бок отвлекает Игната от пошлых мыслей.

— Надо перевязать, — бормочет Соня, — Повязка вся кровью пропиталась.

— Угу, — неопределенно булькает мужчина и, перехватив нежную ручку, быстро целует в самую серединку, — Спасибо, Кнопка. Сейчас морду умою, и я весь твой.

Девушка вспыхивает, вырывает руку и трет конечность о пижаму, точно ее змея укусила.

— Хорошо. Сейчас чай поставлю.

— А кофейку не найдется?

— У меня не ресторан! — с вызовом дергает бровями.

— Понял-понял, — вскидывает Игнат руки, — И чаек похлебаю.

Соня, пригладив растрепавшиеся кудри быстро сматывается на кухню, а Игнат хмыкнув ей в след идет в ванную. Там в крошечном пространстве ванной совмещенной с туалетом, тяжело опирается о раковину и критично рассматривает в зеркале свою небритую физиономию.

Бледный, помятый, с темными кругами под глазами.

Да, уж…

По-хорошему надо бы до Борисыча ехать. Пока еще колеса действуют. Как отпустят, хуже будет, можно до больнички и не дотянуть.

Кое-как умывшись, Игнат выползает на кухню, где его шустрая девочка уже накрыла на стол.

Одна засада — жрать не хочется от слова совсем.

— Кнопка, ты прости, — кивает на бутерброды, — Я сейчас не заценю угощение. Кусок в горло не лезет.

— Тебе к врачу надо, — подталкивает к нему чаёк.

Зебл с благодарностью хлебает, не чувствуя вкуса и кивает.

— Сейчас поеду. Я тачку в паре кварталов отсюда бросил. Сможешь пригнать? Я сам не доползу.

Сонька подозрительно смотрит на него, недолго думает, а потом кивает.

— Хорошо. Но я только на автомате умею.

— Значит справишься.

Ах, если б он знал номер Пуделя наизусть, не пришлось бы так изгаляться, и подставлять Кнопку.

Пока девушка собиралась, Игнат все же выпил до конца чай и, чувствуя, как его снова пробивает на нездоровую дрожь, попросил:

— Сонь, дай, пожалуйста, еще колес от тепмы.

Уже в теплом пальто, в шапке, с ключами от его тачки, она приблизилась, на мгновение прижалась своими прохладными и мягкими губами к его лбу, так что он кайфанул и расстроенно произнесла:

— Черт, ты опять горишь.

— Угу, — подтвердил Зебл и протянул руку, чтобы Сонька выдавила из блистера ему на ладонь две таблетки, — Сейчас пройдет.

С этими словами он закинулся колесами и будто бы сразу полегчало.

Временно, конечно, но хоть так.

— Если плохо станет, зови Руслана, — стоя на пороге, наказала Кнопка, — Я постараюсь быстро.

Игнат кивнул и проводил ее взглядом, мысленно прикидывая — могли ли спалить его тачку.

Для работы под прикрытием Зебл чаще всего использовал арендованное авто, но вчера одолжил неприметную тачку у своего соседа. Старенькая Хонда давно нуждалась в ремонте и едва ли была похожа на авто начбеза Казьменко. Его сосед Славик все порывался ее продать, но со старушкой связано много воспоминаний, поэтому она без дела стояла в гараже и пылилась. Такая машина идеально подходила для конспирации и совершенно не выделялась на парковке среди таких же потрепанных жизнью железных коней этого района.