— Вынужден признать, что в таком его отношении виноват я сам.

— Да уж, я слышал историю с допросом.

Я не успел придумать остроумный ответ — из-за поворота дороги показались мужчина и женщина самого недоброжелательного вида. Одежда их, когда-то явно дорогая, теперь была до того заношенной, что самый распоследний крестьянин выглядел бы на их фоне щёголем. Длинные спутавшиеся волосы, давно не стриженная борода и дырявые ботинки также говорили о многочисленных лишениях и крайней нищете. Дополняли образ крепкая дубинка да здоровенный толпаровый шип, примотанный к длинной жерди, что неумолимо свидетельствовало об их намерениях. Церемониться с такими не в моих правилах — отцепив телегу от оглоблей, я крикнул Тару: «Бей!» и что есть мочи хлопнул его ладонью по спине. Сбив правым копытом первый непрочный снег с тёмной и влажной земли, бык опустил рога и кинулся на разбойников. Вопреки моим ожиданиям, они очень резво отскочили в разные стороны, и даже успели нанести пару ударов прежде чем Тар развернулся и, нанизав женщину на рог, бросился на бородача. «Дело сделано!» — подумал я и вновь ошибся: тот ловко уворачивался, а рана разбойницы была не опасной, к тому же, своим телом она закрывала быку обзор. Схватив копьё, я хотел было вмешаться, но по лицу Товена, с ужасом глядящего мне за спину, понял, что на нас напала целая шайка. Откровенно говоря, месяцы в Хиттене немного притупили моё чутьё на подобные ситуации; но выбираться из них я, тем не менее, не разучился. Мой товарищ, в мгновенье запалив факел и выдернув из-за пояса чекан, ринулся на подбегавших сзади противников, сходу пробив бок одноглазой девице и опалив лицо здоровяку с большим двуручным топором. Однако, его грозное оружие, по-видимому, застряло в теле визжащей и извивающейся жертвы; в попытках его вытащить, он не заметил занесённой над собой дубины, а значит, пришёл мой черёд действовать. С ужасным клёкотом разбойник с зеленоватым от пьянства лицом схватился за живот, меж пальцев показались тёмно-красные струйки, заставившие его позабыть о наживе. И хотя я тут же оказался сбит с ног очередным грабителем, это дало Товену время достать оружие и воткнуть тому прямо в спину. Быстро поднявшись и чуть не столкнувшись с несущимся на помощь Товену Гогосом, я уколол ещё двоих. Один из них упал на снег, а второй, представлявший собой совершенно жуткое существо неопределённо пола и возраста, сумел приблизиться и ударить дубиной так, что сломал копьё, которым я защищался. Впрочем, это мы уже проходили: вспомнив бой в Провале, я потянулся за ножом и — О ужас! — понял, что оставил его в телеге вместе с подаренным чеканом. На поясе болтались лишь кошелёк, да бронзовая реликвия из пещер под Хиттеном. Пожалуй, это лучше, чем пытаться отбиться голыми руками. Подпнув ногой снег и швырнув его в лицо противника, следующим движением я раскрутил артефакт на верёвке. Со свистом разрезав воздух, тот пришёлся врагу точно в челюсть. Разбойник опрокинулся навзничь, а из его окровавленного рта на дорогу упало три гнилых зуба. Оставался последний — тот самый, с обожжённым лицом, который сейчас размахивал топором, не нападая, но в то же время не давая нам подойти. Перемещаясь по кругу, я надеялся, что кто-то из нас непременно окажется за его спиной, но налётчик понимал, что в этом случае он обречён, а потому держал нас в поле своего зрения. Когда мы сделали полукруг, я поднял левую руку, а правой протянул ему кошелёк, показывая, что сдаюсь, и дав знак Товену, который немедля сделал то же самое. Даже Гогос отступил и присел, явно отказываясь от дальнейшего нападения. Скривив губы в победной гримасе, грабитель пошёл в нашу сторону, чтобы забрать столь тяжело добытое золото. Он так обрадовался внезапной удаче, что не услышал стука бычьих копыт у себя за спиной.

Вскоре мы были далеко от грозившихся разделаться с нами при следующей встрече бродяг, туман остался позади, а окружающая природа вновь обрела свой привычный вид.

— И кто тебя за язык тянул? Попадись мне разбойник! У меня сильный удар! Нас чуть не убили!

— М-мы же победили их, н-не стоит так п-пугаться, берите п-пример с меня! — ответил Товен, трясущимися руками поднося ко рту флягу с папоротниковым джином.

— Кто это? Они не похожи на монтадов…

— Жители Т-тумана — бродяги и разбойники со всех концов света. Они часто селятся в наших низинах.

— Со всех концов света? — в недоумении переспросил я, — Как же они добираются сюда, ведь даже путь до границы с Форросом занимает многие месяцы?

— Видите ли, господин — в Тумане, о котором несомненно вы слышали, даже живя под землёй, расстояние может ничего не значить для знающего дорогу.

— Я слышал об искривлении земли и предметов. Вероятно, за счёт этих искривлений и сокращается дорога?

— Я слышал о специальных местах, где дорогу можно срезать.

— А я слышал…

Ещё долго мы делились слухами и сплетнями о Землях Мглы, о Белом Змее и Девятнадцати Богах Войны, которые могли их породить. Впрочем — слава Владыке — нам не пришлось их проверить на себе, ведь на горизонте уже показался пологий холм с огромным отверстием посередине. Мы прибыли в Крапит.

Перед тем, как войти в город, Товен достал из-под плаща пергамен, заколотый охранной иглой и передал мне. Я понял, что это было послание от Адолы, и начал читать его немедля, несмотря на желание поскорее укрыться от пронизывающего ветра и мокрого снега. Послание гласило:

«Мой господин! Нет слов, чтобы рассказать вам всю мою признательность! Книга, которую вы мне дали, будет у меня до вашего приезда, но уже сейчас я прочла несколько глав, которые помогут вам в вашем путешествии. Ваш оруженосец является моим дальним братом (Кто бы сомневался — тогда, в беседе с Товеном, я угадал слово в слово!), он поможет вам дойти до Провала, а затем вручить это письмо. Далее делайте как я скажу и ввергните в небытие (Бррр!) письмо после прочтения. Срежьте с плаща герб и оставьте копьё в повозке. Держитесь перед собеседниками с достоинством. Непосредственно перед встречей омочите свои одежды вином и посыпьте солью и падите ниц перед Богиней. Сделайте это обязательно, так приказывает ритуал. Под защитой Каменной Богини! Всегда ваша, Адола».

Пергамен уничтожать не пришлось: пока я читал записку, её содержимое размыло падающим снегом; выполнять же глупые ритуалы я и вовсе не собирался, однако же, спорол с плаща нашивку и взял чекан вместо копья. Главная площадь Провала являла собой всё такое же величественное зрелище: мощёный камнем остров располагается посреди озера в самом центре города. Гигантский грот внутри холма, в котором он расположен, освещается через огромную дыру в центре свода и с десяток отверстий поменьше по краям. каждая из колонн, поддерживающих свод, представляет собой очень большой дом с несколькими десятками жильцов, а между колоннами струятся ручьи и разбегаются дороги, по которым ежедневно ходят пёстрые толпы жителей и визитёров: монахи, стража, и пьяницы обитают здесь круглые сутки, рабочий и учёный люд спешит по делам с утра и возвращается после обеда, к полудню выбирается из домов знать, а уж вечером здесь можно встретить представителей всех сословий. Как раз к вечеру мы и оказались неподалёку от площади, решив остановиться прямо здесь. Комнаты в таверне стоили непомерно дорого (а денег у нас было немного), однако после визита можно было рассчитывать на щедрое вознаграждение: говорят, герцог всегда благосклонен к тем, кто приезжает с добрыми вестями.

Надобно сказать, что вся рядовая корреспонденция доставляется герцогу через его писарей — образованных слуг, работающих не во дворце, а в соответствующей Палате в центре города. Гонцы со всего Аннтерана в одинаковых серых плащах, отличающихся друг от друга лишь нашитыми гербами своих земель, приезжают сюда с посланиями от владетелей и уезжают с ответными письмами. Впрочем, свои письма нам доверяют не все: особо подозрительные дворяне предпочитают передавать важные послания самостоятельно, а монастыри используют для этих целей монахов, но в любом случае — через Палату писарей. Однако же наиболее важные и срочные вести необходимо сообщать непосредственно во Дворец, а поскольку именно таковым я счёл знаменательное известие о помощи Монта, во Дворец мы и направились. Забегая вперёд, скажу, что не все оценили мои новости как чрезвычайно значимые, а сам я немного неверно понял свою миссию, что чуть не стоило мне головы. Но об этом позже.

Дворец Зирла являет собой Провал в Провале, углубляясь на многие якры сужающейся книзу пропастью. Хранилище, куда направлялась та самая повозка, с которой всё началось, находится на одном из верхних ярусов, также там располагается Собор Владыки Недр, кельи монахов, комнаты высших сановников и охраны. Маддон, основавший город, в своей гордыне и богохульстве расположил дворец ниже Собора, дабы быть ближе к Подземному Змею, но после него никому и в голову не пришло что-то изменить. Обиталище герцогов Аннтерана достойно восхищения: каскады ручейков, ниспадая сверху, подсвечиваются факелами, отчего кажется, что течёт не вода, а подземная желчь, а спиральная дорога до самого нижнего яруса закрыта арками, создающими вид поднимающегося из бездны Змея. Как обычно, Тар остался наверху, а мы с Товеном и Гогосом в тот же вечер поспешили исполнить свою миссию и, миновав три верхних этажа, отданных монастырю, предстали перед вратами дворца. Даже уже побывав на службе в Соборе, я не перестаю восхищаться работой древних мастеров, Товен же смотрел на всё это великолепие, открыв рот. Солдаты, охраняющие врата, были одеты в кольчуги и металлические шлемы, длинные копья в их руках свидетельствовали о привилегированном положении: такими удобно воевать на поверхности, или в больших гротах, в узких проходах с ними не развернуться. Когда я показал пергамены из Нижнего Монта, один из охранников махнул рукой, и тяжёлые дубовые ворота медленно открылись. Наш путь продолжался добрую четверть вечера, как мне показалось, а для Товена, должно быть, и того больше. Наконец, мы упёрлись в ворота ещё больше первых, где нас уже встречали слуги уже без брони, но при оружии. Нас повели по многочисленным полутёмным залам с видневшимися из-под гобеленов белёными стенами, из отдалённых уголков которых доносился шёпот, явно посвящённый нам: