Шрифт:
Ивар и Эрик, поначалу сидевшие погруженными в себя, а затем долго перешептывавшиеся между собой, подхватили тему разговора. Бывший капитан вступил первым:
— Инстинкты ведут бой честно. Разум действует тихой сапой. Если бы ты хорошо все обдумал, у тебя не возникло бы таких проблем. Ты сам виноват: слишком веришь в силу разума. Даже поверить сложно, что в твоем возрасте ты сталкиваешься с такими проблемами. К чему тебе твоя так называемая мудрость, если она не может защитить тебя от болезни любви? Потому что любовь подобна крысе в консервной банке. Сначала она радуется добыче. Греет сердце. Но потом начинает шипеть, беситься и отчаянно баламутить дух. Пока наконец, не в силах выбраться, не умирает и не отравляет его навсегда.
— Точно. И душа превращается в ад. Об этом говорила святая Тереза: «inferi sunt ubi foetet et non amantur», «ад — это место, исполненное зловония и лишенное любви».
— …!
— Что вас удивляет? Я — выпускник Марсельского лицея.
— Это как раз неудивительно, а вот то, что вы, сутенер, верите в любовь…
— Разумеется! Я же ее эксплуатирую…
Оп Олооп добродушно скопировал кривые ухмылки окружающих.
Здесь в спор неохотно вступил Ивар:
— Любовь — это общественный вид спорта, регулируемый правилами моды и регламентом отличий…
— Ничего подобного! — парировал Пеньяранда. — Любовь — это бесконечная нежность, теплая лирика, которая начинается с поцелуев и заканчивается слезами. Она нематериальна, но побеждает все, что стоит у нее на пути. Легка, но соединяет в себе жар всех страстей. Молчалива, но вмещает в себя силу всех разговоров. Мы питаем ее. И я верю в ее блеск. Иногда coup de foudre заставляет сердца биться в жарком, неудержимом ритме. Иногда дух человеческий глохнет, ошеломленный переживаниями и страстями. Любовь…
— Любовь!.. Фу!.. Какая пошлость!.. Ик.
— Слаттер, перестаньте!
— Я — ваша жертва… ик. Вы — великий хитрец… ик. Чистый и грязный, как биде… Ик-ик. Я поверил в вашу непорочность… ик. А вы кишите спирохетами… ик-ик.
— Перестаньте, Слаттер!
— Не останавливайте его. Он не говорит ничего такого. Любовь — лишь affiche генетического инстинкта. Affiche недостойного продукта!
— Следите за своими словами, Ивар.
— Я тоже знаю, о чем говорю, по своему опыту. В Голливуде я влюбился в одну прекрасную девушку. Ее отец, ни много ни мало президент Лос-Анджелесского общества евгеники, уверял меня, что она девственница. Хотел поставить на нас эксперимент. Какой обман! Женская красота оказалась не более чем накрашенным сосудом, полным вирусов и гноя… Как я лечился! И до сих пор лечусь… Любовь полностью отвратила меня от себя. Я отправился в путешествие, чтобы отвлечься. Яхты с самками, paquebots с содержанками… Но я так и не смог одолеть тоски. За морем любви скрывается только погибель!
И, словно подчеркивая горечь произнесенного, звукорежиссер тяжело вздохнул.
Что-то вроде депрессивного морока овладело сотрапезниками.
И в этот самый момент раздался мягкий голос Опа Олоопа, перекрывший негромкие перешептывания гостей:
Doutez, si vous voulez, de l’etre qui vous aime D’une femme ou d’un chien, mais non de l’Amour meme L’Amour est tout: la vie et le soleil. Qu’importe le flacуn pourvu qu’on ait l’ivresse! Faites-vous de ce monde un songe sans reveil. [49]49
Узнайте верности собак и женщин меру,
И все-таки в любовь храните свято веру.
Любовь и солнца свет — весь мир в них заключен.
В любви — не в женщине — для нас блаженство слито.
Нас не сосуд пьянит, а то, что в нем налито.
(Альфред де Мюссе «Уста и чаша».
Пер. А. Д. Мысовской.)
Тишина воцарилась под сводами черепа.
Открывшийся бескрайний горизонт парализовал мысли.
Никто не решался поделиться сокровенным, и вдруг раздался голос Робина Суреды. Его слова были наполнены чувством.
— Я, с вашего позволения, самый молодой участник сегодняшней встречи. Мне двадцать восемь лет. И пока мой отец будет переводить мне по триста песо в месяц, я буду студентом. Что за отец у меня! Но при всем этом я знаю женщин. Это товар первой необходимости. Любовь меня не интересует. Я следую совету автора, который учился со мной и остается моим другом:
Если хочешь быть здоров, посылай к чертям любовь. В отношеньях хороши лишь сношенья без души.
Для меня женщина — это щель. «Если хочешь увидеть жизнь в розовом свете… брось в щель двадцать центаво». Женщина подобна автоматам в парке аттракционов, щель и не более…
— Подумайте о своей матери, варвар!
— …Щель для монет. Если я неправ, я все равно требую уважения. У меня было много самок: холостых, вдов и замужних. Все одинаковы. Ничего возвышенного. Я разделяю разочарование Слаттера и ваших земляков, Оп Олооп. Пять лет назад меня охомутала одна тукуманская девица из хорошей семьи. Пустышка, абсолютная пустышка! А, ну и подарки! Много подарков. Сегодня каждый первый таскает ее под ручку, словно трость… Она такая шлюха, что красит свой венерин бугорок в цвет каждого мужика!
— Следите за языком. Это невыносимо!
— Не будьте кретином! Так говорит честный студент, презирающий пышные титулы и фальцет докторов наук. Меня бесят такие, как вы, фильтрующие каждое слово, неспособные даже выругаться. Такая вербальная гигиена означает, что ваша душа превратилась в отстойник. Чтобы быть чистым совестью, необходимо выдавливать из себя едкие слова и концепции. Говоря, человек некоторым образом испражняется. И вы можете называть меня, как вам вздумается, но знайте: мое дыхание здорово, мой мозг активен и не обременен каловыми массами предрассудков и стыдливости.