Ответом мне был громкий хохот бывших жертв, которые уже достаточно пришли в себя, чтобы посчитать мои слова шуткой. Разубеждать их не стал. Моя новенькая шляпа от дона Оливареса потерялась где-то в процессе моей транспортировки, поэтому помахать ею на прощание я не смог, изобразил поклон и сказал:

— До свидания прекрасная донна Болуарте и доны, с которыми я не успел познакомиться. Желаю вам удачи.

Тем временем донна успела одеться не иначе как чародейным образом и перепиливала веревки у жертвы на первом алтаре, так стыдливо краснея и старательно отводя глаза в сторону, что я начал опасаться: вместе с веревками она ненароком отпилит и руку. Но смотреть на это я, разумеется, не стал, развернулся и пошел к лестнице.

— Дон Контрерас, вам не кажется, что неблагородно бросать нас в такой ситуации? — возмутился требовательный дон. Остальные помалкивали, не желая привлекать лишнего внимания, а этот привык командовать и желает всех подчинить.

Пришлось развернуться и пояснить:

— Не кажется, уважаемый дон. Это внутреннее дело вашей страны, к которой я отношения не имею. Свою компенсацию я получил, на большее не претендую.

Подавив желание свернуть в ближайший коридор, что, вне всякого сомнения, дало бы понять, что я — владелец замка, я пошел на выход и вскоре оказался за стенами. Шарика не было, но меня сейчас куда больше волновало другое. Почти добежав до ближайших кустов, я с невыразимым облегчением наконец расстался с избытком жидкости. Чуть постоял, вглядываясь в зелень леса, развернулся к замку и наткнулся взглядом на донну Болуарте, которая застыла сразу за входом и старательно смотрела в другую сторону.

— Донна, что вы тут забыли?

Теперь и я старательно делал вид, что только что не орошал подвернувшиеся кусты, а дышал воздухом свободы.

— Я решила, дон Контрерас, что лучше пойду с вами, чем останусь с соотечественниками. С вами будет безопаснее, — заявила она.

— Вы уверены? Я собираюсь идти через лес, — напомнил я. — А вас бы прокатили на прекрасном летучем корабле.

Теперь не прокатят: назад она не вернется, если я ее не проведу, а я не проведу, потому что это означает конец моей маскировке.

— А что же вы не захотели на нем прокатиться, а предпочли кишащие опасностями леса? — парировала она. — Среди артефактов нет ни одного защитного, значит, наши мага бесполезны и оставшиеся охранники с ними с легкостью разберутся. С вами у меня больше шансов выжить. А у вас — со мной. Я сильная чародейка, обузой не буду, наоборот, смогу вас защитить.

— Защитить? Бегая по лесу на каблуках?

Эпическое, наверное, зрелище: донна Болуарте против камии. Ставлю на камию. Она тоже красивая, но опаснее.

— У меня обувь подходит для ходьбы по лесу. — Она приподняла подол и показала ботиночки на ровной подошве, а потом вытащила из-за спины дорожный мешок. — И припасы у меня с собой, о которых вы, дон Контрерас, не позаботились.

— Как же вы, донна Болуарте, такая умная, попались в ловушку? Или любовь к младшенькому принцу застила мозги?

— Какая любовь, о чем вы?

— Любовь, побеждающая все преграды, — припомнил я название статьи в газете, которую мне подсовывали под нос у Ортис де Сарате. Кстати, в жизни донна Болуарте на удивление была лучше, чем на рисунке. Потому что рисунок не передавал ярких красок ее лица: ни пронзительной синевы глаз, опушенных длиннющими ресницами, ни розовой карамели губ, ни легкого румянца смущения, ни глубокой темноты густых волос, собранных сейчас в небрежный узел на затылке. — О которой пишут все газеты. С опубликованием выдержек из вашей тайной переписки.

— Я не состояла ни с кем в тайной переписке, дон Контрерас, — высокомерно ответила она. — Все письма, которые уходили Его Высочеству Фабиану, были написаны под диктовку моего отца и способствовали упрочнению положению нашей семьи.

— Упрочили, — согласился я.

Она обиженно вздернула нос и отвернулась. Да, придется ее брать. Только как это провернуть, чтобы она ничего не поняла?

— Всевышний! Не успел тебя оставить на каких-то пять минут, а ты уже где-то подобрал самку, — раздался ворчливый голос Шарика. — Ты, Хандро, какой-то озабоченный в этом вопросе. Воздержание — вот основная добродетель чародея.

— Ты, часом, не путаешь чародея с монахом? А к этой донне я вообще отношения не имею. Она сама подобралась. Пока ты развлекался в обществе своей подруги, меня опять уложили на алтарь, — пожаловался я. — И чуть не убили. А поскольку не убили, там опять умерли все, кроме жертв. Донна — одна из них. Что там с камией?

— Привел, она согласна нас довезти.

— Так мы идем? — решила сменить гнев на милость донна Болуарте, так и не дождавшаяся от меня извинений и решившая, что сегодня ими можно пренебречь.

— Донна Болуарте, я возьму вас с собой при одном условии. Вы дадите клятву, что никогда и никому не расскажете без моего разрешения о том, что было после того, как мы вышли из алтарной комнаты, и до того, как мы доберемся до безопасного места. Именно в таких выражениях. Потому что я знаю безопасный путь и не хочу, чтобы он стал известен другим.

— Разумное требование, — согласилась она.

Подняла руку, чтобы дать клятву и тут же застыла.

— Дон Алехандро, — прошептала она, — вы не могли бы сдвинуться чуть правее, иначе я могу вас задеть.