В его приказе был смысл — в нашем мире все наказывается смертью. Слабакам не место в нашей фамилии. Система не терпит ошибок — из-за этого все может рухнуть. Но конкретно сейчас этот подрыв лишь привлечет нежеланное внимание агентов: очевидно, почему с лица земли исчез именно этот клуб, вслед за остальными заведениями.

— Передай Серхио, чтобы солдаты еще раз проверили всех своих. Сейчас могут вылезти крысы, желающие перебежать на другую сторону. Проверка должна быть жесткая, чтобы все вспомнили, что из мафии нет выхода, — я упал на свою кровать, прикрывая глаза, чтобы немного вздремнуть и остудить злость на Армандо.

— Что с тобой? — спросил я, боясь дотронуться до нее.

— Иди в свою комнату живо! Ложись спать. — папа грубо потянул за край моей пижамной кофты и оттолкнул от входной двери.

Ее дикие крики и нечеловеческие рыдания раздавались на всю гостиную, проникая прямо в мое сердце, создавая там огромную дыру. На моих глазах выступали слезы, ноги онемели и я не мог пошевелиться, смотря на ее разбитые в кровь колени и растрепанные, спутанные волосы.

Я впервые видел ее такой… грязной. Она всегда уделяла особое внимание своей внешности — ванна и ее комната были заставлены всякими флаконами, которые вкусно пахли. Она любительница нарядов и красивых причесок.

— Я кому сказал иди к себе!

Я закрыл уши руками и зажмурил глаза, из-за чего поток новых слез стал омывать мое лицо. Я выбежал к лестнице и, спотыкаясь о собственные ноги, понесся в комнату, не видя ничего вокруг.

Я закрыл дверь на щеколду, подлетел к шкафу и стал вываливать оттуда контейнеры со старыми машинками, деревянными солдатиками и водяными пистолетами. Следом полетели коробки из-под конструкторов. Я залез внутрь, садясь прямо на аккуратную стопку выглаженного постельного белья.

Голова устало упала на согнутые колени, всхлипы вырывались изо рта против воли. Руки вцепились в слегка мокрые после душа волосы, и я стал тянуть пряди вверх и в стороны, чтобы перебить непонятное жжение внутри. Я не понимал, почему мне так плохо, почему тело разрывает на части, ведь у меня ничего не болит. Воздуха не хватало, хотя я дышал полной грудью. В горле как будто бы опустилась железная заслонка, не позволяющая потоку кислорода попасть в легкие. Я дрожал. Мне холодно и одновременно жарко.

Я резко открыл глаза и понял, что сжимаю челюсть до хруста зубов. Моя грудь тяжело поднималась и опускалась. Только через пару минут я осознал, что это был просто сон. Все давно закончилось. Ей больше не больно.

Практически каждую ночь я вновь перемещаюсь в тело маленького мальчика и проживаю череду кошмаров. Боль и слабость ребенка, который хочет помочь, но не знает как; ее слезы и крики ощутимы почти физически. Этот кошмар не отпускает меня до сих пор, словно издевается и напоминает мне мою миссию. Напоминает, почему и зачем я живу и просыпаюсь каждое утро. Я никогда не забуду этого. Я отомщу этому ебаному миру за моего ангела.

Мои братья о чем-то тихо переговаривались, сидя за столом. Я снова закрыл глаза, чтобы картинки из прошлого окончательно растворились. Чтобы ускорить этот процесс, я решил зациклиться на текущих делах.

Я резко поднялся с койки и дал знак Доминику, что хочу курить, лениво подняв руку на уровне своего лица. Мне нужно обдумать план следующих действий, табак мой главный помощник в этом. Я всегда так поступаю — кошмары теперь мой личный катализатор злости. С их помощью я придумываю новые схемы для заработков и убийств. Я перерабатываю свою слабость в силу.

У меня в голове крутились мысли о подставе для ФБР. Моему демону было недостаточно испорченного здания, это слишком просто. Но пока рано открывать огонь, тем более недавно они уже получили расчлененку.

Я понимал, что мы должны не раскрывать себя окончательно, но при этом не позволять сопернику напасть первым. Я не позволял себе думать о том, что они сидят, сложа руки, ожидая наших шагов — никогда нельзя недооценивать противника. Лучше думать на опережение. Готовиться к грандиозному нападению, даже если оно и является только плодом моей фантазии. Мозг активно работал, мысли не замолкали ни на секунду. В своей фантазии я уже пережил тысячи разных сценариев и, самое главное, — везде мы выходили победителями.

Под звук собственных мыслей я шел в столовую, закованный в наручники, как и всегда.

Столовая в тюрьме — самая светлая комната. С двух сторон здесь есть панорамные, заляпанные окна, которые все равно днем пропускают яркий солнечный свет, красиво играющий своими лучами на посуде. На них нет решеток, но стекла в них бронированы: массы тела просто не хватит, чтобы пробить их, даже если ты весишь центнер. Разбивать окна стулом тоже не вариант — попытки уже были, и после них нам поставили скамейки, прикрученные к полу. Даже если ты везунчик по жизни и все обстоятельства играют тебе на руку, снаружи всегда стоят вооруженные маршалы, которые только и ждут сигнал для открытия огня. Эти придурки вечно ищут повод, чтобы застрелить нас на хер. Если бы не существовало подобия гуманности, нас бы убили здесь в первые сутки. Ну, сказать честно, мы бы тоже не остались в стороне и наверное напали бы первыми.