Рядом отжимались, приседали и качали пресс остальные члены мафии. Кто-то это делал с живым весом на плечах и спинах, кто-то порожняком, но одинаково тяжело было всем. Сегодняшняя прогулка под свежим, даже немного прохладным, ветром обернулась для нас истязающими упражнениями, которые направлены вовсе не на полную прокачку.

Это было наше наказание за поставку оружия. Мы отправили координаты на две минуты позже, что напугало всех участников сделки. Они уже были на взводе, Итальянцы хотели обвинить нас в подставе. В подобных делах нужно делать все четко по заданному плану, никаких задержек и просрочек. На самом деле нашей вины в этом как таковой и нет — сообщение было выслано минута в минуту с телефона Доминика, но связь в тюрьме очень нестабильна. Мы экстренно подсаживали его ближе к окну, уже ломились в дверь, зовя Педро, но все равно опоздали. Мы виноваты и точка.

Еще и на самой сделке Итальянцы не досчитали одного автомата — то ли там и правда его не было, то ли они решили так отомстить нам — неизвестно. Но они убили нашего бойца, сначала отрезав ему уши, а затем выстрелив в него более пятнадцати раз. И вместо того, чтобы отомстить за смерть своего человека, Армандо избил Доминика и Адриана, поэтому они остались в комнате, пропуская прогулку. Меня же ждало более изнурительное наказание, моральное избиение.

— А теперь приседай с огром на плечах. Продержишься меньше двух минут, я убью тебя прямо на этом месте, щенок, — отдал приказ Дон, специально пиная землю, чтобы пыль попала в мое лицо.

Я провел заляпанной ладонью по лицу, смешивая пот с грязью, и сплюнул вязкую слюну с песком, занимая стойку. Я смотрел на его удаляющуюся спину с гневом, но не потому, что сейчас я вынужден работать. Подобное наказание я воспринимаю исключительно, как пользу для себя. Я становлюсь сильнее с каждым подходом, а это именно то, что мне нужно для дальнейших планов. Дело в другом.

С каждым днем я замечаю все больше, что Дон преследует свои идеалы, которые разняться с ценностями фамилии. Он действует так, как хочется ему, совершенно игнорируя реальную картину мира. Пока мы дистанционно наблюдали за сделкой с поставкой, он спал, твою мать. Зато сейчас шпыняет нас, как мусор, словно мы испортили его планы. Ему глубоко насрать на все, главное, чтобы были деньги и остальные группировки оставались довольными. Он хочет, чтобы от его имени у всех намокали штаны и плевать, что Армандо Фриас уже давно больше похож на комнатное растение, чем на главу самого опасного преступного синдиката. Я, Адриан, Марко и Доминик правим балом, но все еще остаемся для него ни на что неспособными сосунками.

Недавно мы узнали, что он предложил сделку русским — они могут продавать свой товар в нашем клубе, а еще привести туда своих проституток. Наша доля от этого всего пять процентов, что ничтожно мало. Он просто подлизывает их задницы, говоря о том, что они помогут нам в войне против Нуэстры. Но каждой собаке понятно, что они переметнутся на другую сторону, если там предложат кусок жирнее и им будет это выгоднее. В преступном мире нельзя верить никому, даже, как кажется, самым близким друзьям. Все хотят власти, признания, денег, и сделают для этого все. Верность хранится только своей семье, остальные — фоновый шум. Дон собственноручно стирает нашу репутацию в пыль, сам отбирает у нас титул самой могущественной банды в Калифорнии. Я не хочу за этим наблюдать. Мы работали и убивали не для этого.

Громила пощадил меня и слез спустя пять приседаний, которые я даже не заметил, погрузившись в свои мысли и переживания. Он похлопал меня по спине и сказал, что больше не будет меня мучать. Он пошел в сторону, где сидела наша фамилия. Я же развернулся и пошел к Марко, чье лицо украшали ссадины и синяк под глазом.

— Как тебе последние новости? — спросил я, обтирая свое лицо и торс футболкой. Мы оба были молчаливыми, задумчивыми и достаточно тихими. Ждать, когда Марко заговорит первый, бесполезно.

— Медленно мы погибаем, отдавая власть другим бандам. Через пару лет от нашей фамилии останется одно название и каждая собака сможет нассать на наши имена, а мы еще и спасибо скажем, — он сплюнул на землю и облокотился о свои колени, — да нас поубивают, Кас, просто потому что когда-то мы плевали на всех остальных.

— Если мы продолжил подстилаться под другие фамилии, то уже через несколько дней половина системы на воле просто рухнет, — я сделал глоток воды из грязной бутылки, — мы должны начать шевелиться, чтобы не допустить этого.

Он посмотрел на меня своими миндалевидными пастельно-голубыми глазами и потер усы, слегка кивая, давая немую просьбу продолжать.

— Нужно отдать приказ, чтобы братья на воле первыми кинулись на Нуэстру. У них сейчас строится ресторан на наших границах, можно подорвать его и перестрелять их всех. Это будет предупреждением, чтобы отошли подальше от нашей земли, а еще наказанием за то, что послали шпионить своего щенка сюда.

— И как мы сделаем это? Он не позволит открыто напасть, — Марко слегка кивнул в сторону Дона.

— В жопу его позволения. Отдадим приказ Серхио напрямую. Дело будет сделано в лучшем виде, я уверен.

— Он нас убьет на хрен, — на выдохе сказал Марко, поднимаясь со скамейки, — но знаешь что? Я с тобой, брат. За честь нашей фамилии я готов сгнить в этой вонючей камере, — он протянул мне ладонь и я ответил ему крепким рукопожатием, — я уверен, что ты будешь лучшим Доном.

Волна возбуждения, отрицания и волнения прокатилась по моему телу, но я не показал этого внешне. Быть Доном Мексиканской мафии — звучит как влажная мечта всех, кто посмотрел фильм «Крестный отец». Раньше я даже не думал об этом. Не из-за ответственности и прочей херни, а из-за того, что ты всегда должен быть на шаг впереди. Опережать абсолютно все и всех, даже время. Но когда я стал Консильери и большая часть процессов стали зависеть от меня, я начал задумываться о том, чтобы возглавить синдикат. Я убедился, что могу. Осилю. Точно не загублю целую империю, а выведу ее вперед.