Отсыпала Маша сахара той и отдала.

— Чаёвничаете, значит, — не спешит Катерина уходить. — Понятно. Видать, скоро на двух свадьбах гулять будем.

В руке Дмитрия что-то хрустнуло, и на стол посыпались куски баранки, пока он сам смотрел на хозяйский огород.

— Да не говори ерунды, — отмахнулась Маша. — Неужели по-соседски нельзя чаю попить?

— Так со мной он чего-то чаи не распивает или вот с Любкой Гороховой. К тебе наведался.

Наглость Катерины зашкаливала, но Маша была из другого теста, не как Светка, потому ответила.

— Помочь мне решил с печкой. У тебя же вот Арсений есть, он и помогает.

— Я про то и говорю, — с ухмылкой кивнула Катерина. — По всем вопросам.

— Помянешь чёрта — вот и он, — хмыкнул Дмитрий. — Вот же дал Бог бабе язык, — шумно поднялся из-за стола. — Ну чего ты ходишь? — подошёл ближе к Катерине. — Частная это территория, никто не звал, не приглашал.

— Ишь, раскомандовался, — упёрла свободную руку в бок. — Ни к тебе пришла, к подруге.

Маша округлила глаза, пытаясь припомнить момент, когда они перешли в разряд подруг.

— Да с такими подругами и врагов не надо, — ответил ей на это. — Ладно, — обратился к Маше, — показал, что с печкой, дальше сама. Пойду я свои дела делать.

Подвинул несносную бабу в дверях и вышел, а Катерина никак не угомонится.

— Наглый какой. Высказывать мне тут будет куда ходить, а куда не ходить. Сам на птичьих правах. Не в своём доме живёшь вообще, — крикнула вдогонку, и поняли Дмитрий и Маша, что подслушивала соседка под дверью до поры до времени. — Неясно ещё, чего из города укатил. Может, человека убил или от армии бегаешь.

Дмитрий взял тачку и домой её повёз. Вот же бывают люди, как заноза в заднице у любого. И чего им спокойно не живётся? В чужой монастырь со своим уставом так просто входят, будто реально командиры. С такими сразу надо рамки обрисовывать, или себе дороже.

— Ну и чего ты с ним возишься? — спросила Катерина у Маши. — Мутный он.

— Нормальный, — не согласилась Маша. — Сразу помог.

— Это потому, что ему от тебя что-то надо, — сузила глаза. — Понимаешь, о чём толкую?

— Скажешь тоже, — смутилась Маша.

— Деньги у тебя есть, вот он и крутится.

— Да какие деньги? — пожала плечами Маша. — Мы потому сюда с Антошкой и приехали, что ничего у нас нет.

Хотела Катерина про бумажки напомнить, что летали, да не стала. Вдруг эта сейчас кинется считать и пятёрку не найдет.

— Спасибо за сахар, — сказала и сбежала.

Созвонилась Маша со Светкой, попросила её бассейн присмотреть Антошке, если получится.

— А я тебя деньги потом отдам, — пообещала.

— Да я гляну, ладно. Только не знаю, в эти выходные, может, не смогу приехать. Ты там потерпи.

Конечно, Маша настаивать не стала. Как выйдет.

Вышли на улицу. Так хорошо, солнышко припекает, лето в самом разгаре. Кругом трава бушует, всё в бурьяне. Отправилась в огород, а там чудо. Малина. Спелая, ароматная. Растёт себе, пить есть не просит. Обрадовалась Маша. Вытащила из дома бидончик, Антошку рядом посадила с тарелкой. Сидит мальчишка, малину ест, от солнца щуриться, пока мать ягоду собирает и ему сыплет.

Рассказывает истории разные, и не знает, что снова у неё в доме гости.

Тихо-тихо отворилась калитка, неслышно человек ступает, поднимается по крыльцу и удивляется, что дверь открыта. На столе еда, кажется, дом нынче жилой!

— Есть кто? — спрашивает, но тишина гостю ответом, а в окошке женщина спиной какая-то видна в огороде.

Проскальзывает в комнату-темнушку человек, что шкаф с секретом хранит. Тут же, тут должен пакет быть. Шасть туда-сюда. Никак забылось, куда прятал?

— Погоди, я сейчас, — звучит голос уже на кухне, и застывает в страхе гость. Таится за дверцей шкафа, ждёт, когда свет включат.

— Иду уже, — кричит Маша сыну, выбираясь из дома с кружкой воды.

Снова пытается гость пропажу найти, только нет её. Никак нынешние хозяева увели, и кто такие? Выскочил из дома, уходить надо, как бы ненароком не застигли.

Вечером, когда Антошка уже уснул, Маша отправилась в небольшой закут, отгороженный от кухни шторкой, где у бабы Шуры стояла посуда и банки с крупой, этакий вместительный шкафчик, и достала оттуда жестяную банку из-под чая. Именно сюда она спрятала оставшиеся деньги и серьги, и принялась пересчитывать. Но сколько бы не считала, не выходило, как раньше. За замок она доложила из своих, но вот одной пятитысячной так и не было.