— О чем, черт возьми, ты говоришь? — спрашиваю шепотом. — Мы договорились, что не будем заниматься сексом.

— Я передумал, — говорит Кип.

— Что ж, рада за тебя, — огрызаюсь. — Зато я нет, — пара снов и минут слабости не в счет.

— Ты хочешь меня, — бормочет он, словно читая мои мысли.

— Примерно так же сильно, как депиляцию бикини, — сладко говорю ему.

— Ты хочешь мой член.

Я моргаю, все тело содрогается от желания. Оставляю свое лицо хмурым, хотя боюсь, что Кип уже заметил мою реакцию.

— Не будь грубым.

— Ты хочешь, чтобы я был грубым, — он шагает вперед.

Я отклоняюсь назад, раздраженная тем, что это мой первый инстинкт. Еще больше раздражает, что мне некуда идти, ведь я врезалась в дверцу грузовика Кипа.

— Ты хочешь, чтобы это было грязно, — продолжает он, загоняя меня в клетку.

Прижимается своим телом к моему, так что я чувствую его тепло и твердый как камень член.

Мое тело пробуждается. Каждое нервное окончание.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, прямо сейчас, у этого грузовика на гребаной парковке, — бормочет он, обхватывая меня за шею. Сильно.

Я делаю прерывистый вдох. Мое сердце бешено колотится в груди, а колени подкашиваются.

— Скажи это, — выдыхает он, касаясь губами моих губ. — Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь.

Я действительно хочу, чтобы он трахнул меня прямо здесь.

Больше всего на свете.

Но вздергиваю подбородок и свирепо смотрю на него.

— Зажимай меня, сколько хочешь, засранец. Я ни хрена не скажу.

Глаза Кипа горят желанием, с той же угрозой, которую он ранее демонстрировал тому парню. Но его губы растягиваются в улыбке.

— Ты скажешь не словами, а губами.

Потом он целует меня.

Сильно.

Не так, как в день нашей свадьбы или в пекарне.

Нет, тогда, похоже, он сдерживался. Хотя в то время я думала, что это не так.

Настоящий поцелуй Кипа — а это именно он — неистовый. Полный отчаяния. Голода. Хаоса, который иногда танцует в его глазах.

Хаос, который означает опасность.

Ту опасность, которая вкупе с его привлекательной внешностью заставляет многих женщин ложиться с ним в постель в первую же ночь.

Или, может быть, все дело в поцелуе.

Потому что этот гребаный поцелуй…

Мне хочется прикусить ему язык. Оттолкнуть его. Накричать.

Но вместо этого я хватаюсь за края его рубашки и целую в ответ. Со всем этим хаосом и голодом внутри себя.

Не успеваю опомниться, как мои руки оказываются под его футболкой, ногти пробегаются по коже пресса и спускаются к поясу.

Откуда-то изнутри доносится музыка. Я слышу голоса издалека. Время от времени мимо проезжают машины.

Мы находимся в углу парковки, самом дальнем от уличных фонарей, но никоим образом не защищены от публики.

И мне насрать.

Хочу, чтобы он трахнул меня.

Прямо в эту секунду.

Я сообщаю об этом, возясь с его ремнем.

Его рука хватает меня за запястье, и он откидывается назад, так что мы больше не целуемся. Хмурюсь, слушая то, что он говорит, хотя дышу довольно тяжело.

— Я не буду трахать тебя у грузовика на парковке бара, — говорит он грубым и гортанным голосом. — По крайней мере, не сегодня.

Он наклоняется, чтобы еще раз жадно и крепко поцеловать меня, все еще держа руку на моем запястье, не давая расстегнуть его ремень.

— А теперь залезай в гребаную машину, — рычит он мне в губы.

Я не думала, что вхожу в число тех, кто реагирует на рычание мужей, когда они отдают приказы. Но черт возьми, я прыгаю прямо в грузовик.

***

Поездка занимает около тридцати минут.

Мы не выдержали.

Даже половину.

Я думала, может быть, найду свои чувства где-нибудь по пути. Протрезвею. Что узкое пространство грузовика поможет мне остыть.

Ничего не изменилось.

С другой стороны, когда автомобиль отрезвлял?

Поэтому я кое-что делаю.

Например, поудобнее устраиваюсь на сиденье, чтобы моя юбка задралась, открывая вид на бедра. И позволяю бретельке упасть с плеча, так что верхняя часть груди оказывается обнаженной.

Никто из нас не произносит ни слова.

По радио не играет музыка.

Слышно только мое учащенное и неглубокое дыхание, пульс в венах и, наконец, сдавленное проклятие Кипа, когда он едет по грунтовой дорожке, которая сворачивает в редкий лес, окаймляющий дорогу на обратном пути к Юпитеру.